КТО КРУЧЕ: MEGASCIENCE ИЛИ SCIENCE

Два свежих материала, посвященных коммерциализации науки, погружают читателей в мир лабораторий, мегагрантов и больших денег. Академик РАН Сергей Лукьянов рассказывает, как за 20 лет наука от выживания и прозябания перешла к экспериментам; а трио из Эксперта пытается доказать, что скоро грянет взрыв: «Рост интереса бизнеса к мегасайнс — верный признак скорого появления прорывных технологий».

Мне лично больше понравилось интервью Лукьянова, где он делится ценными замечаниями о том, как именно большая наука добилась больших успехов. Но начиналась эта дорога с того, что его знакомые, Александр Ченцик и Людмила Дьяченко, которые эмигрировали в США и работали в те годы в компании Clontech, стали инициаторами сотрудничества его отделом геномики и постгеномных технологий Института биоорганической химии имени академиков М.М. Шемякина и Ю.А. Овчинникова с американской компанией. «Мы в это время действительно очень нуждались в деньгах, в поддержке разработок: это были 93—94 годы — в общем, ноль финансирования для науки в России. Мы начали приезжать в короткие командировки в США и помогать американским ученым, работающим на Clontech, делиться какими-то методами, технологиями, появились совместные разработки,  — вспоминает Лукьянов, — Затем мы перешли к работе на договорной основе, и это позволило поддерживать нашу научную программу в России, в Институте биоорганической химии РАН. Сотрудничество продолжалось где-то до 1998 года: именно тогда мы предложили для коммерциализации новые флуоресцентные белки». На вопрос корреспондента о том, что сейчас стало легче передать в практику научную разработку, чем 15 лет назад,  он ответил так:

— Слово «легче» здесь ни при чем: и 15 лет назад было не так уж сложно передать в Америку эти разработки. Сейчас просто у нас появилась возможность использовать другие, возникшие в последнее десятилетие механизмы и пути для выхода в практику. Сегодня можно получить поддержку от российских фондов, таких как «Роснано» или «Сколково». Недавно при поддержке «Сколково» была создана компания «Номотек», которая использует наши работы в области онкологии, детекции мутаций, есть и другие российские разработки. Словом, сегодня мы просто получили возможность для развития наукоемких технологий в собственной стране!

Но не только ответ интересен сам по себе, оказывается, Лукьянову пришлось стать предпринимателем, и лишь сейчас он вышел из всех компаний, чтобы  сконцентрировался на науке. Трио Эксперта — Дан Медовников, Тигран Оганесян и Виталий Сараев – не употребляют таких мудреных слов, как детекция мутаций. Хотя их опус тоже требует неспешного чтения. Описывая текущее состояний большой науки в мире, они делают вывод о том, что сейчас «на исследовательских суперустановках получаются результаты, нужные не только ученым, но и предпринимателям. Рост интереса бизнеса к мегасайнс — верный признак скорого появления прорывных технологий».  В публикации не так много примеров, подтверждающих данный вывод. Вот один из них:

Например, ускорители, разработанные как инструменты для фундаментальной науки, в настоящее время повседневно используются в промышленности и медицине. Так, Центр по изучению тяжелых ионов (GSI), который сейчас является движущей силой проекта FAIR, разработал инновационную ионно-пучковую радиотерапию для лечения тяжелых опухолей. GSI, используя технологию трехмерного сканирования, построил первый ионно-терапевтический центр в Радиологическом университетском госпитале в Гейдельберге. Лицензию на эту технологию сейчас получила компания Siemens, которая строит установки радиотерапии для лечения онкологических больных.

Еще один пример связан с тем, что на сайте проекта Science Link «приведен весьма длинный перечень потенциальных возможностей, предоставляемых для реального бизнеса новыми исследовательскими установками, четко сгруппированный по семи основным направлениям: сельское хозяйство и пищевая промышленность, химическая промышленность, строительство и инженерное проектирование, энергетика и транспорт, производство продуктов личной гигиены и санитарии (косметика, парфюмерия и проч.), материаловедение и нанотехнологии». Поэтому не ясно, где эти возможности воплощаются в жизнь. А вот вывод о том, что «отечественный крупный бизнес, который часто вовлечен в такие проекты по указанию государства» понятен и без ссылок на госкорпорации, имитирующие инновационную активность. Зато ясно, что возможности роста в науке, это я о том, что за это время Лукьянов стал и академиком РАН, и успел побывать в роли предпринимателя, в нашей стране можно реализовать. И не ссылаться на то, что нет поддержки или программы помощи отстающим инноваторам.