ПУТЬ ОТ НАУЧНОЙ ИДЕИ К БИЗНЕСУ

Наш проект занимается разработкой технологии получения из углей Кузбасса углеродных нанопористых сорбентов — порошкообразного материала, обладающего способностью эффективно разделять газовые смеси. Как видите, это не очередной интернет-сервис, не онлайн-шоп и не мобильное приложение. И потому наш путь от научной идеи к бизнесу совсем не выглядит головокружительной историей успеха «стартапа на миллиард», привычной для IT-компаний, — поясняет Александр Бервено, основатель компании «Сорбенты Кузбасса«.  Однако в самом интервью, как и в более ранних публикациях, сам герой выглядит белой вороной на фоне сведений о самом продукте. Как же он попал в бизнес?

Сначала напомню Александру и всем читателям, откуда пришло понятие «компания на миллиард долларов».  Кэтрин Кэмпбелл в своей книге «Венчурный бизнес» (М., 2008) в главе «Эталонный миллиард долларов» пишет: «В 1990-е годы отличительной чертой отрасли, по крайне мере в США, стало построение «компаний на миллиард долларов». Выражение «компания на миллиард долларов» относится, разумеется, к специальному отраслевому жаргону венчурных капиталистов. Эта  величина применяется не к выручке и, уж конечно, не к прибыли, а скорее к рыночной капитализации. В период бума (конец 90-х – 2000-й)  термин «эталонный миллиард долларов» приобрел более широкое значение, обозначая крупный успех венчурных фирм, который состоит в превращении инвестиции размером в несколько миллионов долларов в миллиардный прирост капитала для фирмы и инвесторов».

Превращение Александра Бервено из скромного лицеиста в воротилу бизнеса произошло не так стремительно, как пишут в книгах по бизнесу. Судя по всему, Александр, ну прямо как наш Артур Гимадеев, рос обычным парнем, не хватавшим звезд с неба: «учился в Городском классическом лицее (надо признать весьма средне) в химико-математическом классе, а мой отец был руководителем лаборатории углеродных наноструктурированных материалов в Кемеровском филиале института химии твёрдого тела и механохимии СО РАН, — говорит от в одном интервью и добавляет, — В 2004 г. после 9 класса я проходил летнюю практику – занимался исследованиями в области углеродных материалов в лаборатории отца».

Судя по тому, сколько лирики посвящено лицею, там было действительно интересно учиться.

Лицею

 Лицей, сегодня чаще вижу,

Тоску в глазах своих друзей,

И о тебе всё чаще слышу –

Объединяет он людей.

А вот когда Александр стал студентом, страсть к химии подтолкнула его к своему исследовательскому проекту. «Практические задачи, которые ставили передо мной в институте химии твёрдого тела и механохимии СО РАН очень отличались от теории (по моей теме в вузе лекций не было), поэтому было очень интересно находить новый материал, и я часами листал патенты в областной библиотеке на 2-3 курсе, когда готовился к конкурсу грантов «УМНИК» ФСР», — скззал он в одном интервью.

«Сам Александр последовательно и благополучно миновал все положенные инноватору ступени, — легковесно сообщает сайт www.sorbkuz.ru. — На первые деньги от Фонда Бортника сделал НИОКР, затем гранты РОСНАНО, «СТАРТ» и другие привлеченные средства потратил на оборудование производственной площадки, небольшой грант «Сколково» — на доработку бизнес-плана и, наконец, Зворыкинскую премию — на патентование».

Похоже, важнее стал финал публикации о том, что Бервено стал серебряным призером Ярмарки венчурных проектов, проводимых ОАО Роснано и РАВИ, «получил внимание венчурных инвесторов к своей работе и принял участие в деловом завтраке с Анатолием Чубайсом – Председателем Правления ОАО «РОСНАНО»», а так же сухая деловая информация: «интерес к продукции уже проявляют такие гиганты, как «Газпром», «Интер РАО ЕЭС», СУЭК, РКК «Энергия», «РТИ Системы». Из новосибирских партнеров — завод химконцентратов и «Лиотех». Плюс, разумеется, научные институты — как сибирские, так и столичные. Намечаются совместные работы и с зарубежными компаниями — LG, Siemens, Samsung».

Какие этапы прошел Александр Бервено?

Признаться, всем тем, чего мы добились, мы обязаны только нам самим.

Развитие проекта шло только на грантовые средства, так как в двух институтах, с которыми мы могли бы сотрудничать (Кемеровский филиал института химии твёрдого тела и механохимии и Институт углехимии и химического материаловедения Сибирского отделения Российской академии наук), считали наши исследования неперспективными и не принимали нас на официальную работу. Именно поэтому получение грантов для нашего стартапа было жизненно необходимым. Мы ходили на всевозможные бизнес-курсы, постоянно бывали на тренингах, чтобы понять, как нужно презентовать проект, и это, как бы ни было увлекательно, всё-таки не давало нам сконцентрироваться на исследованиях.

«Нам нужно зарегистрировать интеллектуальную собственность не только в России, но и в Америке, а может быть, и в Евросоюзе. Стоит это удовольствие от 10 до 50 тысяч долларов. Так что полученного миллиона вроде бы как раз должно хватить», — сказал Александр Бервено после получения очередного гранта.

Сейчас у нас есть своя площадка в Кузбасском Технопарке. В нашей, пока небольшой, команде – наш научный руководитель, инженеры, лаборанты-исследователи, менеджеры, маркетолог и бухгалтер.

На вопрос о том, что самое важное на пути от научной идеи до производства, Александр уверено назвал «хорошую команду». Самым сложным для себя он считает совмещение научной работы и менеджерской. А вот на вопрос о своей диссертации, Александр отреагировал как большинство аспирантов: скромно потупился и виновато посмотрел на научного руководителя, присутствующего на пресс-конференции – отчеты, презентации занимают слишком много времени и сил. Впрочем, Александр и сам от научной работы отходить не планирует, и другим инноваторам не советует: «Уж лучше нанять менеджера, а самому только курировать научную составляющую».

Признаться, выстраивать нетворкинг для человека науки – серьёзное испытание в том смысле, что лично я постоянно ощущаю, что жертвую научными исследованиями ради поиска партнёров, участия в выставках, защиты грантов… Так что совмещать обязанности менеджера с обязанностями учёного в технологичном стартапе не всегда целесообразно, и я бы предпочёл сосредоточиться сугубо на R&D. Но сделать это, учитывая необходимость постоянно быть на виду, чтобы ни сообщество инвесторов, ни потенциальные заказчики (а речь ведь идёт о каждом из заказов на серьёзные суммы) не забывали о кемеровском стартапе.

Я искренне надеюсь, что в России будут появляться успешные примеры проинвестированных проектов на ранней стадии в промышленных сферах, потому что зачастую у учёных не хватает собственных денег на воплощение своей идеи непосредственно в продукт. Мне, например, для сборки установки для производства первых образцов сорбентов понадобилось 250 тыс. рублей, причём институт давать мне их не собирался. В итоге, только получив грант от Фонда Бортника, я смог начать работу. Мог ли я, обычный студент-химик, сам собрать такую сумму? Возможно. Однако я был бы готов поделиться долей с инвестором, чтобы приступить к R&D в интенсивном режиме, чем готовить пакет за пакетом документы для получения всё новых грантов.

Я считаю, что заниматься наукой в наше время — это очень круто, модно и интересно! У меня много знакомых, которым это нравится. Тусовки инноваторов и инвесторов очень продуктивны, поэтому в Кемерово мы с друзьями организовали Клуб инноваторов Кузбасса.

Если ты понимаешь, что только ты один во всем мире понял, как работает технология, которую ты разработал, то ты чувствуешь драйв. Если ты понимаешь, как результаты твоих исследований будут работать через 5-10 лет, то ты чувствуешь себя счастливым и полным сил для дальнейшей работы. Ты видишь, как происходит развитие инфраструктуры, тебя зовут на мероприятия в качестве эксперта, потому что у тебя есть знания и ты в тренде, и это круто!

если работа не будет иметь научного подтверждения, то грош ей цена

Вроде бы правильные слова говорит Александр. Возможно, даже очень искренне. Не менее искренне его научный руководитель, доктор химических наук, заведующий лабораторией Института химии твёрдого тела и механохимии СО РАН Владимир Полубояров представляя своего аспиранта в январе 2013 года, сказал, что эти три года учёбы в аспирантуре Александр шёл своим путём, отличным от того, каким идут многие его коллеги:

Как только он понял, что в результате своих научных поисков получил некий продукт, который можно применить в промышленности, то тут же стал активно рекламировать его. Это произошло практически сразу после окончания университета. И вы знаете, на поверку оказалось, что технология Александра в самом деле может составить конкуренцию имеющимся аналогам на мировом рынке. Один из её плюсов в том, что она намного экономичнее. Во-вторых, она не хуже по своим характеристикам. Эти плюсы и позволяют полагать, что проект Александра Викторовича жизнеспособен и имеет будущее.

По словам научного руководителя, это единственная претензия, которую он имеет к своему подопечному. — Я обязательно буду защищаться, — обещает Александр. — Это необходимо, ведь если работа не будет иметь научного подтверждения, то грош ей цена. Слова Владимира Полубоярова верны и в отношении Артура Гимадеева, но что ответит своему научному руководителю наш будущий аспирант, пока не ясно. Ведь и его путь от научной идеи к бизнесу совсем не выглядит головокружительной историей успеха «стартапа на миллиард», привычной для IT-компаний.