Козельск – единственный город в России, ставший Городом воинской славы не за Великую Отечественную войну. Коптите в сети, узнаете почему. Но именно в этом чудном городе нашел себя выпускник Бауманки Петр Богданович Бишко (выпускник кафедры П8 (специальность: инженер конструктор-технолог электронно-вычислительной аппаратуры) основатель и руководитель компании «Агрофирма Оптина» (сайт компании https://af-optina.com). 29 марта 2023 он выступал в Клубе инженеров и предпринимателей МГТУ им. Н.Э. Баумана, рассказал о своем любимом молочном деле и ответил на массу вопросов.

Вопрос: когда вы были студентом, какие были ощущения после поступления на первом курсе?

Бишко: вопрос слегка не корректный, поскольку я не поступал в Бауманкский на первый курс. Я приехал сразу учиться на третий с политехнического института, со Львова. Я обнаружил интересную вещь: я приехал с института, который был новый, новые корпуса, здания и пришел в совершенно мрачный головной корпус на Б? факультет. Всё было очень сложно и как-то помпезно. Мне даже казалось, что паркетные полы, которых я не видел до этого в жизни в таком количестве по коридорам, всё это произвело впечатление волнительное. Я даже боялся – может быть я не туда попал? А попал, потому что очень хотел попасть в будущем – туда, куда попал Елисеев. Стремился попасть туда, где всё было связано с космосом. И вся моя послебауманская жизнь была так или иначе связана слегка с космосом.

Вопрос: как тогда питались студенты, что запомнилось?

Бишко: я не помню точно, как мы питались. Я жил в общежитии в Измайлово. Основное блюдо было, я это запомнил, сметана – либо 100 грамм, либо 200, и булочки. И еще где-то можно было перехватить. Но это было впечатляющим – вкус сметаны я, видимо, пронесу уже по всей жизни. До конца. Поскольку я её сейчас занят непосредственно.

Вопрос: когда вы вышли уже с дипломом училища, какие были первые шаги и насколько то образование, которое вы получили, помогло?

Бишко: я заканчивал кафедру П8 и получил специальность инженера-конструктора и технолога электронно-вычислительной аппаратуры. Сразу же после окончания попал в научно-исследовательский институт проблем машиностроения. Это в М корпусе напротив нашего нового корпуса. В этом здании я делал научную работу, связанную с летательными аппаратами, с применением бортовых вычислительных систем. И вскоре был, выражаясь современным языком, завербован в один научно-исследовательский институт военный. И перешел, не защитив диссертацию, не успев это сделать в Бауманке родной, ушел в этот институт. Проработал в нем 8 лет. Дослужился до майора и ведущего научного сотрудника. И после этого пошел в академию Куйбышева на кафедру фотогринометрии  и картографии. Это была космическая разведка. И ушел туда в адъюнктуру. Хотя до этого занимался чисто летательными аппаратами и электронно-вычислительными системами. Уже в то время очень важна была навигация. Отработка рельефа местности для летательных аппаратов. А уже тогда ушел в академию Куйбышева, занялся этой же научной работой, но в других целях. В 1989 году, когда началось нехорошее течение по сокращению Вооруженных Сил по желанию Горбачева и Рейгана, была такая идея сокращения вооруженных сил в СССР, я сам написал рапорт и предложил себя на сокращение в академии. Хотя я занимал должность старшего преподавателя уже, полковничью должность. Я понимал, что пригожусь в кооператив движении. Тогда была такая система, что те, кто не прошел военное училище, несмотря на то, что ты адъюнкт, кандидат, не играло роли, считалось, что у тебя нет высшего военного образования. Те из гражданки, кто пришел в военную среду, попали бы под сокращение первыми. Я изъявил желание и меня уволили одним из первых.

Так я попал в народное хозяйство. В нем я быстро освоился, когда уходил, знал, куда я ухожу – занимался распознаванием из космоса. Одна из задач простая и всем понятная – наши доблестные сельскохозяйственные руководители отрапортовали весной, что они вспахали 1000 гектаров, хотя в действительности вспахали две, засеяли зерном – это так шутили на юге нашей страны, а по осени объявляли, что у них сверхвысокая урожайность – они собрали по 60 центнеров с гектара зерновых, хотя в действительности было по 30. Потом эта «вещь» фигурировала в уголовном деле краснодарском. Но это было время, когда я был еще майором. В 88 году это началось. Потом, когда пошел бизнес, особенно в 92 году, когда начался выкуп месторождений нефти и газа, помните, залоговые аукционы, так вот, такие компании как ЛУКОЙЛ, СУРГУТНЕФРЕГАЗ были заинтересованы, чтобы точно знать запасы в этих местах. Потому что они платили от этих запасов. Запасы, разведанные в советский период нашими геологами, которые к праздникам старались отрапортовать, что они разведали в очередной раз несметные запасы нефти и газа. Они иногда, мягко выражаясь, не соответствовали действительности. Требовалось либо доказать, либо опровергнуть выводы геологов. Есть простая схема, бауманцы всё это понимают, что если снимать в хорошую погоду без туч и без всяких там других помех, то мы видим нашу землю по-разному. Можем считывать разную информацию и её потом обрабатывать. Если знаешь, где залегания, мы понимаем о них о степени испарения на поверхности. И это тоже поддается счету. Конечно, счет достаточно приблизительный, но он давал хотя бы понимание, что на порядок отличия от того, что было у геологов. И была предпринята тогда такая попытка, ЛУКОЙЛОМ, в частности, это больших денег стоило —  сделали разведку на земле, бурили, и сравнили с теми данными, которые мы давали по космическим снимкам. И эта работа моему маленькому кооперативу дала очень хорошие деньги. У нас в то время только-только появились первые настольные компьютеры, они были еще на 86 и 286 процессорах. Про Пентиум и о чем-то другом мечтать не могли. Но нефтяники люди богатые, они для такого алгоритма и для такой работы сперва арендовали мощности в Индии, там многопроцессорный центр стоял, который позволял растровые снимки обрабатывать с огромной скоростью и с хорошим качеством. Вскоре был приобретен такой компьютер в России.

Это дало первые хорошие деньги, которые потом надо было куда-то вложить. История вложений очень проста: ГАЗПРОМ не мог платить, к сожалению, был такой период. И они давали векселя. И с этими векселями надо было побегать и что-то найти или продать их за половину стоимости. Однажды я приехал в МЕЖРЕГИОНГАЗ в Коммунарке на Калужском шоссе, просил отоварить имеющиеся в меня 200 миллиардов, тогда такие цифры были. Потом три знака отрезали и стало четь поменьше денег. Мне предложили рубероидный завод в Смоленске, еще какой-то завод, и молокоперерабатывающий завод в Козельске. Он им был должен за газ, за свет. Его можно было банкротить. А когда я туда приехал, посмотрел, он, оказывается, уже вообще не работал второй год и директор, и главный инженер завоза спиливали нержавейку с труб и емкостей, продавали. И таким образом немножко жили.

Я рассчитался за все долги этого завода. И приобрел этот завод. И моя жизнь, интересная, научная, на лет 5 была выкинута совсем. Я занимался колхозниками, полями, алкоголиками, тракторами, чем я только не занимался. Пока не съездил в Америку и не посмотрел, как это должно делаться. Пришлось проехать почти 30 000 километров по планете. Начинал с Израиля, там была первая ферма, более-менее, но по сравнению с США была слабенькая. В США я увидел ферму на 30 000 голов с полуавтоматизированным доением и моносодержанием. И в Австралии тоже интересные фермы были. Но они меньше размером были. А в Европе была тенденция другая – они не разрушали маленькие фермы, и строили мегафермы. Маленькая ферма – до 400 голов, считается в Европе. Остальные уже большие. В Америке маленькая – 3000, 5000. А вот 10 000 – это уже нормальная. Хотя там есть и маленькие фермы по 1000 голов.

С этого момента можно приступить к навозным и молочным рекам. Многие, наверное, видели картинки, когда симпатичная женщина с красивыми формами несет ведро молока, только что подоила сама корову. Наливает в крынку, это в фильмах показывают, все пьют это молоко довольные и счастливые. Никто ничем не более. В действительности молоко, когда попадает из вымени коровы в нашу воздушную среду, тут же цепляет всё, что есть в этой среде, поскольку у молока активная фаза, фотобактерии все живые, они начинают активно взаимодействовать с внешней средой. И тут всё: и кишечная палочка, и всё, что в воздухе есть, особенно в коровнике. Я представляю это ведро молока, которое выливают в бидон, открытый и потом закрывают бидон, везут на грузовике и привозят на завод. Вот такую технологию я застал в 99 году на козельском молочном заводе. Лабораторный контроль молока на входе был весьма условным, определялись только антибиотики. Если ребенок пьет молоко с антибиотиками, то происходит очень быстрое привыкание, потом от банальной болезни ребенка вылечить будет сложно, поскольку ему нужна будет большая доза пенициллина, а ни врачи, ни родители не знают, что ребенок уже получил такую зависимость через молоко. Соответственно, все страны, особенно после 90 года, очень сильно ужесточили требования к составу молока. Поэтому строили всякие молокопроводы на фермах, стеклянные, кстати, по ним молоко текло в емкости закрытые, насосы ставили. Максимально избегали контакта молока с живой природой. Потом на заводах пастеризация и так далее.

Все нормальные руководители, кто зашел в эту тему в постсоветский период понимали, что этот продукт на прилавке не будет продаваться, если он будет портить здоровье людям. И пошла борьба за сроки хранения продуктов, живой продукт не может жить больше 80 суток, даже при температуре 7-6 градусов, а стерилизованный продукт – это уже не молочный продукт. Это молочный напиток. Он может стоять на подоконнике по три месяца, но им ребенка поить нельзя. Наверное, Господь или, кто не верит, природа, придумали молочный продукт как продолжение кормления после прекращения кормления матери с определенной целью, особенно это ощущается в маленьком возрасте, и потом ощущается до 12 лет, пока у мальчиков и девочек созревает половая функция. Есть исследования соответствующие, что отсутствие грудного кормления детей до определенного возраста очень сильно влияет на формирование соответствующих секреций и потом у детей есть соответствующие проблемы. Были такие попытки в мире, когда в одной из стран было принято решение всё молоко стерилизовать в связи с тем, что оно влияет на аппендикс. В этой стране было много операций на аппендиксе. Потом оказалось, что это ошибка, молоко ни при чем, был совсем другой продукт.

Когда я зашел в эту тему, схема стояла такая, я понял, что, только владея цепочкой от поля до прилавка, т.е. от кормления коровы и заканчивая своим магазином, условно говоря, или с хорошим договором с торговыми сетями, дела не будет. «Производительность» коров и схема получения молока должна быть современной. Современное – это хорошо роботизированная ферма. Раньше коровы паслись на поле и их загоняли в определенное время на дойку, летом доили два раза в день, зимой три раза в день. Но это – насилие, потому что у коровы могло не созреть желание дать молоко, но её загоняли, доярка ставила аппарат и пыталась получить молоко. Условные рефлексы работали, коровы привыкали в определенное время давать молоко. Щадящее доение пришло с пониманием, что это можно роботизировать. Что значит роботизировать? Заставить женщину доить корову, когда она хочет? Конечно, этого не будет. Женщина не будет этим заниматься в два часа ночи, когда ей хочется доить корову. Но тут подошли нашим ребята-технари и придумали прекрасную вещь – они придумали роботы. Робот представляет из себя некий механизм, стоимостью в хороший мерседес, 200 тысяч долларов, я покупал такие. Сейчас они стали немного дешевле, порядка 160-180. Для справки – в нас в России сейчас их 950-960 штук на 184 молочных фермах в 48 регионах России. Вот такой разброс. Очень мало роботов: на ферме стоит 3- 5 роботов. В Чили, а это не самая развитая страна, на ферме на 6000 голов стоит 72 доильных робота. Каждый робот приблизительно «обслуживает» 48 коров. Что мы получаем, когда применяем роботов? Корова может прийти к роботу, когда её хочется. И манят её туда две вещи: одна банальная – там дается хорошее угощение, комбикорм в виде конфетки, она туда заходит и первое, что делает – вставляет морду в кормоузел и получает еду, второе – её обмывают вымя, промывают соски, щекочут и корова получает определенное удовольствие, и дальше система лазерного наведения на каждый сосок наводит соответствующий доильный узел и он вставляется на соски. Начинается массажированные вымени и забирается у нее молоко. Корова очень быстро к этому привыкает. Буквально за два раза и туда начинает ходить. Поскольку всё уже компьютеризировано, проверяется молоко. Первая капля молока сразу показывает мутность молока, прозрачность молока, жирность, белок, антибиотики – весь тест сразу проходится. И если она заболела или у нее что-то не так, то это молоко направляется в другой трубопровод. Кстати, на пробниках отмечается номер коровы. Соответственно, все пагаменты, которые может придумать система потребления, они туда попадают. Это дало возможность выдаивать корову полностью. Объясню почему: она может ходить по 8 раз к роботу и сдавать по 250-300 грамм. В то время, когда её загоняли на принудительное доение, с нее пытались доить как можно больше. Не всегда это получалось и поэтому надои на корову без автоматизированного доения – это приблизительно 5000 литров в год. У нас симментальская порода и чернопестрая, которые были в советское время, давали 3500 литров. Это очень низкий показатель по миру. Сейчас на роботизированной ферме нормальна доение – это девять, девять с половиной тысяч литров. Столько дает одна корова в год. В нас около 1000 роботов стоит, в целом в мире – около 100 000. Швеция, Нидерланды, Дания и Германия ежегодно вводят в действие около 700 роботов. 10 фирм-производителей в мире, которые производят такие роботы. Соответственно, чистота молока и всего, что попадает в танки-накопители, абсолютно чистое молоко самого высокого качества. Дальше оно должно быть перекачено вакуумными насосами с соответствующей системой защиты, в танк молочный на автомобиль. Есть еще карусели роботизированные, когда сразу доятся одновременно до 80 коров.

Понятно, что у коровы на языке, то и в молоке! Значение корма так же важно: если корову кормить сухостойной травой, или кормить не тем, чем надо, с низким содержанием протеинов и прочих хороших веществ, то молоко будет такого же качества. Объем рынка роботизации молока оценивается примерно в 5 миллиардов долларов.

На заводе начинается преобразование молока в продукт. И здесь везде практически одна цель – убрать человеческий фактор. Чтобы с молоком до его розлива в бутылку, в тару, человек не участвовал практически никак. При разделении молока на жир и белок происходить нормализация молока – забирается весь жир. Например, 0,5 жирности. Такое молоко можно тоже фасовать. А жир – это будущее масло и сливки. А белок дальше разбавляется до определенной жирности – 2,5-4, 9 %, т.е. делаем молоко по заказу торговых сетей любой жирности. Это уже задача аппаратного цеха на заводе, где работают только операторы, экипированные почти как космонавты. Молоко от фермы до магазина должно попадать в хорошем варианте за 12-14 часов. И вот здесь вся проблема с сетями: сети начинают вести себя не всегда корректно, в их распределительных центрах полета с молочными продуктами может простоять и двое, и трое суток. Пока они его распределят по магазинам. И это молоко – скоропорт. А я именно таким занимаюсь. Остается на реализацию 3 – 4 дня. 6 – 8 дней – жизнь такого продукта. С асептической тарой, специальная дорогая тара, там может быть до 12 дней.

Воротников: в 2014 году в Калужской области была объявлена программа «100 роботизированных ферм», что вы об этом скажете?

Бишко: вы очень осведомлены.

Воротников: какова ситуация на сегодняшний день?

Бишко: с уходом Артамонова в Совет Федерации, хотя он держит руку на пульсе, слегка эта работа замедлилась. 36 ферм построено. 2 у меня запущено: в 2-14 году я запустил первую на 4 робота, речь шла о маленьких фермах. Штефан Дюр, это ЭКОНИВА, они запустили больше ферм, по-моему, их 18. Каждый робот может в сутки «обслужить» до 80 голов. Ферма может быть больше на 30 % чем дойное стадо.

Потеря любой коровы на ферме – трагедия. Мы теряем станок, который дает деньги каждый день. Травмированные сосков – большая проблема для всех роботов. Если у робота плохая резина, или поставщик поставил плохую резину, или мы купили плохую в процессе эксплуатации, это большая трагедия.

Воротников: лет 7 – 8 назад довелось мне быть в Якутии, я знаком с первым президентом Якутии Николаевым Михаилом Ефимовичем. Он знает Бауманку, знал ректора нашего, Федорова, и тогда он задал вопрос: вы, говорит, из Бауманки, сделаем что-нибудь полезное для сельского хозяйства. Я тогда даже не знал о существовании таких ферм. Он сказал: сделайте для нас робота-дояра. Честно говоря, абсолютно неожиданная история. Но образовалась компания, и они сделали кое-что, не взирая на всякие трудности, с якутами финансирование не прошло. Они нашли собственное финансирование. Они сделали макет манипулятора типа астронавта, наведение на вымя, поиск соска, захват пневматический. Потом целая технология, мне не знакомая.

Вопрос: откуда пришли инвестиции в проект роботизированной ферма?

Бишко: я начал заниматься проектом в 2010 году. провел у себя научную работу – мы с инженерами всё исследовали. Когда мы купили первые роботы в 2013 году, а в 2014 запустили, мы сразу же начали с нашей автомобильной калужской промышленностью, в частности, с Фольксвагеном, разрабатывать привод. Но у нас ничего не получилось. У нас был трагический случай. Мы усовершенствовали один робот, там стоит сзади подборщика, который заставляет корову подвинуться до определенной отметки. И наши ребята, которые проводили испытания, забыли поставить стопорные элементы, которые не дают подвинуться подборщикау дальше, чем нужно. И подборщик продвинулся дальше, практически на 40 см. и сломал ноги корове. Потеряли за одно испытание работника, который давал 9 с половиной тысяч литров молока в год.

Воротников: Петр Богданович, вы, конечно, говорили о цифрах, я их не знаю. Если не сложно, повторите еще раз: насколько увеличился надой?

Бишко: скажу на примере Белоруссии. То, что было в советское время, с этим сравнивать нечего. Разница между роботизированной и неробототизированной фермой приблизительно в 2 с половиной тысячи литров в год. Я специально взял относительную цифру, потому что в Белоруссии сохранилось много ферм, три с половиной тысячи, они маленькие, от двухсот до шестисот голов. Но есть и современные по 2 с половиной тысячи голов. Но роботизированных всего 58 фирм, и они маленькие, по два – четыре робота. И то, на той породе, которую они используют, получили сразу по 2 с половиной тысячи литров на корову. У пород разные надои.

Воротников: я помню цифры советских времен – удой хорошей коровы где-то 20 литров в день или что-то в этом роде. Это так?

Бишко: это так. Сейчас, если мы получаем меньше 35 литров, то эта корова может попасть в выбраковку. В советское время было 6 тыс. литров на корову. Если колхоз надаивал это молоко на одну корову, председателю давали героя Социалистического труда.

Вопрос: какие еще задачи стоят на таких фермах?

Бишко: требуется доработка операций, связанных с молоком. Все, что касается сбережения молока, его чистоты, это задача номер один. Что касается роботов, которые работают, например, на подборке корма, на уборке навоза, эти темы довольно интересны. Чтобы корову поставить на доение, нужны 24 месяца: надо родить теленка, 14 месяцев его кормить и воспитывать, догнать весь до 350 – 380 кг. Только в таком весе у нее созревают половые органы и её можно осеменить. Она забеременеет, через 9 месяцев родит и только на 10 месяц мы её поставим в стадо и она станет коровой, которая будет приносить деньги. А до этого она только ела. Поэтому, потеря любой коровы и всё, что связано с чистотой молока —  это самый важный процесс.

Вопрос: сколько стоит взрослая корова?

Бишко: на сегодняшний день порядка 300000 рублей стоит готовая плодовитая корова. А телка или нетель – беременная телка, — 120 0 140 тысяч. Но здесь как приобретение хороших породистых собак: родословная играет роль, какая это порода, какая у нее, кстати, история. В коровьем стаде на надои влияет только мужская линия. Быки, сперму которых мы покупаем и завозим сюда, и оплодотворяем наших коров, имеют огромное значение. Существует единая база данных у американцев, где есть 40 каталожных быков, есть рейтинг мировой. Мы, например, выше 8 места не поднялись. Нам просто не продают сперму от быков, которые в рейтинге с 1 по 8 место. А это влияет и на молоко, и на дальнейшую генетику телок. Представьте себе, надо от этих 40 быков каждый год покупать сперму, оплодотворять каждые два года дочек, и не должно быть инбридинга. Должны быть ветви другой линии. И эта линия не должна понижать продуктивность коровы. Это целая наука и в России есть компания. Одна из лучших в мире, на мой взгляд. Её возглавляет Джапаридзе Сергей Тенгизович, именно этим она и занимается. Он сейчас строит у нас в калужской области СЕЛЕКЦИОННЫЙ ЦЕНТР В СКОТОВОДСТВЕ. Ему единственному американцы пообещали, несмотря на санкции, станцию, которая делит сперму пополам. А это для нас тоже огромное значение имеет. Представляете, я жду от коровы телку, а она мне рожает бычка. Что происходит? Я теряю деньги. Мне нужно, чтобы были телки, я готов за эту сперму заплатить в пять раз дороже, но, чтобы она мне рожала каждый год телок. А природа сделала так: если просто применять сперму на авось, получается, что корова в один год рожает телку, а на другой — бычка. Для меня это огромные потери. Это работа тоже архисложная и в научном плане она – супер! Американцы сделали, но всё запатентовали! Мы можем повторить этот станок, мы с Сергеем Тенгизович долго рассматривали и научную, и конструкторскую часть работы. Ничего там сложного нет. Но мы не можем, будем повторять патент, лучше купить станок. Станок – дорогой! Стоит полтора миллиона долларов. А одна доза дает до 30 тысяч долларов дохода!

Вопрос: что бы вы посоветовали студентам для того, чтобы они, будучи еще студентами, что-то начинали делать для себя?

Бишко: труднейший вопрос, потому что я всё время работаю с подбором кадров, сталкиваюсь с молодыми выпускниками. В том числе калужской Бауманки. Когда они приходят, всегда вспоминаю свое училище, пытаюсь в них увидеть лучших молодых специалистов. Часто сталкиваюсь с тем, что, действительно, есть определенная потребительское отношение, причем иногда грубое: а сколько у меня будет зарплата? Но о других мотивациях и о других социальных аспектах пакета никто не спрашивает. Когда мы показываем, что мы предлагаем за зарплату в 50 000, 70 000, 150 000 и 200 000, порой трудно набрать человека на 50 000. Ребята не готовятся к специальности. Сейчас они пытаются просто закончить вуз. Подготовить себя к работе – как бы не очень! В 2015 я искал по роботам наших бауманцев, приезжал к Сергею Сергеевичу Гаврюшину. И ребята все были заняты. Они кто на Сименсе подрабатывал, кто еще где-то. Они уже тогда, будучи студентами, получали какую-то зарплату. Я такую не мог предложить. Потом, когда мы начали глубже нырять в эту задачу, оказалось, что они не занимались нормальной творческой работой. Продавали какие-то платы или еще что-то. Мне трудно ответить на этот вопрос, что нужно. У меня два внука, которых я виду в основном играх компьютерных. Они много на это времени тратят. Я их вожу к себе на фермы каждое лето. Они работают там. Сперва начинали помощниками комбайнера, сейчас старший, ему 15 лет, он уже прошел курсы и программирует. Сейчас мы имеем дело с молодыми людьми, которым хочется всё достичь, получить много денег, чтобы быть в этом обществе обеспеченными. У меня нет рецепта. Я жил в общежитии и у меня не было денег. Ходил и подрабатывал на мясокомбинат микояновский. По ночам разгружал тушки, а днем бегал на занятия. А потом еще бежал на кафедру или в лабораторию, где м ы паяли, делали что-то. Изобретали. И сметана, которая стоила 17 копеек, и булочка, были основным обедом. Апельсины и бананы я узнал уже во взрослой жизни.

У маленького Козельска есть свой принцип жизни, о нем поведала в 2018 году экскурсовод, краевед и секретарь Козельского общества русских литераторов Галина Горохова: принцип «умереть, но не сдаться», который прошел потом через всю русскую историю,— наставляет она школьников.— Когда приходит враг, мы должны быть едины. Мы ведь и сейчас остаемся городом воинов, потому что у нас в лесах часть ядерного щита Родины. (Журнал «Огонёк», 23.04.2018), публикация  «Злой город» и его враги

Что добавить к этому принципу? Новость о СВО, где есть фамилия Бишко.

April 8, 2022

 Отправлена очередная партия гуманитарного груза.
👋Выражаем слова благодарности всем, кто принимает участие и не остается в стороне.
✴️Особая благодарность:
🔸 руководству Козельского молочного завода(«Агрофирма Оптина») (Бишко Петр Богданович, Котов Сергей Иванович),