ШКАЛА КУЗЬМИЧЕВА. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ ГЕРМАНИИ В НОВОЕ ВРЕМЯ: ОТ АГРАРНОГО ОБЩЕСТВА К МИРОВОЙ ПРОМЫШЛЕННОЙ ДЕРЖАВЕ. 10 БАЛЛОВ. ИННОВАЦИОННОЕ ЯДРО ДИВЕРСИФИЦИРОВАННОГО ВЫСОКОКАЧЕСТВЕННОГО ПРОИЗВОДСТВА

Юрий Игнатьевич Юданов (1927-2004), доктор экономических наук, профессор, много лет был корреспондентом журнала «Мировая экономика и международные отношения» в Германии. Он написал несколько книг и свыше 200 научных статей на русском и немецком языках. Книги, по традиции советской эпохи, окрашенные в идеологический окрас: Империя «Нескафе»/ Серия: Владыки капиталистического мира. М. , Политиздат. 1967; Монополия-грабитель (Концерн «Юнилевер»)/Серия: Владыки капиталистического мира. М. , Политиздат. 1967; Базельские фармацевты/ Серия: Владыки капиталистического мира, Политиздат. 1975, — написаны и профессионально, и интересно. В одной из своих последних работ — Становление семейной фирмы (немецкая компания Billerbeck) (Мировая экономика и международные отношения, 2003, № 9, СС. 90-94) – автор повествует о том, как в «начале 20-х годов в горно-лесистом районе германского города Вупперталь вблизи всемирно известного Рурского бассейна была основана небольшая семейная фирма — «Рейнская фабрика пуховых одеял Дюльтгена и Биллербека». Ее владельцами стали главы двух семейств: Пауль Дюльтген и Генрих Биллербек». При смене поколений, но ни философии бизнеса, сыну одного из основателей — Герду Биллербеку «пресса присвоила Герду имя «короля овечьей шерсти»», а потом его стали именовать «профессор сна». «В 60-е годы в рамках реализации программы «реформа сна» была введена головная торговая марка — «Биллербек». Под ней в дальнейшем появились не только отдельные виды продукции, но и различные фирменные программы. – отмечает Юданов и продолжает, — Возникло официальное название — «биллербековская реформа сна»».  В первом томе «Экономическая история Германии: от эпохи камерализма до наших дней: монография» современных авторов, где объединили усилия ведущие немецкие и российские исследователи, есть сочные фрагменты, но их задача была иной: в труде

Экономическая история Германии: от эпохи камерализма до наших дней: монография. В 3 т. Т. 1: Экономическая история Германии в Новое время: от аграрного общества к мировой промышленной державе / сост., пер. с нем., науч. ред. С.И. Невского. М.: ИН ФРА -М, 2017. 261 с.).

делалась попытка раскрыть темы и предметные области экономической истории Германии, опираясь на обширный круг архивных источников и современную научную литературу (С.11).

о комплексно попытке российско-германского научного исследования

Не будем перечислять именитых исследователей, как это сделали представители Воронежа С.В. Кретинин и Д.Н. Нечаев в журнале НОВАЯ И НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ (№ 5, 2017, СС.  245-246). После длительной прорисовки всех глав рецензенты делают главный вывод: «Издание представляет собой комплексную попытку российско-германского научного исследования […] Такой подход позволяет квалифицировать книгу как первое обобщающее издание по экономическое истории Германии в новое время». Волгоградки Т.Б. Иванова и Т.В. Евдокимова в своем отклике (Известия ВГ ПУ, 2017 № 4,. СС. 189-192) так же вдумчиво пересказали труд исследователей и в заключении подчеркнули: «рецензируемая монография является результатом успешной реализации крупного проекта, начатого в 2011 г. […] Монография полезна историкам, экономистам, специалистам органов государственного регулирования, предпринимателям, т.е. всем тем, кто интересуется историей экономического развития Германии и проблемами экономического процветания государства».

О понятиях в науке

Вот здесь появляются два важных понятия – полезность/польза и процветание государства. Увы, в книге нет предметного и именного указателей, а это крайне важно для читателя, ведь так можно быстро «пробежать» всю книги еще раз, если она зацепила, если её можно использовать с пользой для себя, а вот об обществе и государстве пока следует умолчать. Вряд ли чиновник будет штудировать сей труд. Постараемся ответить на простые вопросы: глобальный – как Германия стала одной из мировых держав; локальные – как из горстки государств Священной римской империи сложилась великая нация и появились новые формы организации бизнеса, вплетенные в ткань государственной и общественной жизни; как формировались союзы и выстраивались взаимные интересы в бизнесе; как люди встраивались в новую хозяйственную практику.

О мозаике и не только

Сделаем это не в форме полемики с уважаемыми исследователями, а в виде мозаичной картины, где примеры, подкрепленные понятиями, проясняют ход истории, где появляются версии ответов на поставленные вопросы.

Во многих государствах, и в современной России, политики говорят о стабильности. Вот как она реализовывалась в истории Германии: «Золотая булла 1356 года раз и навсегда определила порядок выбора императоров. По образцу коллегии кардиналов, осуществлявшей выборы Римского папы, в Германии была образована коллегия курфюрстов. …Коллегия избирала «римского короля», который затем автоматически становился императором Германии» (С. 15).

Как далеки они от народа – такими словами обычно описывают представителей власти и олигархов, утопающих в роскоши и ведущих праздную жизнь. Но так ли это на самом деле? Только ли слуги народа радуются во все времена? Введем понятие трудолюбие, уважение к труду и прочитаем в труде,  как в «новых «окраинных» районах, а так же в бассейне Рейна и Майна, развитие которых было связано с крупными капиталовложениями, крестьяне получали урожай от сам-10 при посеве пшеницы до сам-26 при посеве гороха». И далее исследователи вводят термин благосостояние, раскрывая его на простом примере:

«Например, крестьянин Йорг Минер из вюртембергской деревни к северу от Штутгарта был собственником 150 га земли, получал ежегодный доход около 1 тыс. гульденов, что значительно превышало доход чиновника городского управления. Своим дочерям Минер обеспечил богатое приданое, а младший сын изучал в Тюбингене и Италии право, готовясь к надежной и доходной карьере юриста. Символом крестьянского богатства стали низинные районы, прежде всего восточнофризвский район, а также некоторые альпийские долины в Тироле. Здесь крестьяне гордо носили на одежде вместо пуговиц серебряные талеры» (С. 43).

Вот так, талеры на одежде/гаджеты в руках и дети на правильном пути/, но не в Лондоне же учиться! Сегодня путь, по которому идет наша страна, украшен словами НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ИНИЦИАТИВЫ, в них разбираются только ученые и чиновники; СТАРТАПЫ И СКОЛКОВО, о них разбиваются мечты о прогрессе в развитии бизнеса; ЦИФРОВИЗАЦИЯ ЭКОНОМИКИ, с этими словами свыклись все, включая руководство страны и тех, кто использует их в своих целях. Вновь обратимся к книге, где на странице 45 приводятся слова немецкого гуманиста Себастиана Мюнстера, который еще в ХVI веке в качестве  главного условия экономической и политической мощи выдвигал необходимость создавать «больше шахт, тогда ни одна страна нас не превзойдет» (С. 45). Можно поспорить с уважаемым гуманистом, ведь концентрация бизнеса и развитие техники убирает из бизнеса устаревшие технологии, но не шахты для ракет.

Далее в книге заманчивые для власти инвестиции, проще говоря, финансы для бизнеса. Но они-то получались в далекой Германии, казалось бы из воздуха: «Во второй половине ХVI века развитие горных предприятий всё чаще стало  требовать крупных капиталовложений. Даже богатые купеческие семьи, являвшиеся пионерами в основании горнодобывающих предприятий, не могли финансировать их в одиночку. Выход был найден в организации специальных монопольных компаний. Так, в округе Мансфельд появляются Saiger-компании, членами которых наряду с купцами-предпринимателями из Эрфурта, Лейпцига и Нюрнберга были также знатные семьи графов фон Мансфельд и фон Хеннеберг» (С. 45).

Заметьте, что здесь инициатива идет от людей, а не государства. И они же создают новые формы организации бизнеса, а не копируют: «Рост капиталовложений в сфере промышленного производства способствовал появлению новых форм организации предприятия, которые снижали риск капиталовложений. Так возникли первые компании с ограниченной ответственностью. Еще более важным стало появление акций (паев) горнодобывающих компаний, так называемых кукс (Kuxen). Таким образом, став акционерами (пайщиками) шахт даже простые ремесленники, поденщики или слуги, жившие в регионах, далеких от горнодобывающих регионов, получили возможность извлечь выгоду из промышленного бума в горном деле» (С.49). И польза была для всех, кто рисковал своими деньгами.

Вот и появился риск, важнейшее понятие для предпринимателей. Что-то не слышно про игорные зоны в России, куда граждане вожделенно отправляются расставаться с денежками… Но ведь есть центры притяжения бизнеса в этой хорошей книге, например, «Франкфурт, в котором едва ли проживало 20 тыс. человек, тем не менее, благодаря своему расположению на Майне – крупной водной артерии германских земель, был важнейшим пунктом транзитной торговли. Он стал главным местом проведения ярмарок и считался «торговым домом немцев» (там же). А ведь в России таким домом для бизнеса был не Санкт-Петербург, а Рыбинск, куда съезжались именитые купцы и промышленники (не путайте с производством, пожалуйста) как в центр транзитной волжской торговли.

Вот и добрались до наших олигархов, которые «делили» богатство страны на залоговых аукционах в 1990-е годы. Но и это было в Германии: «Предоставляя необходимые финансовые средства, придворные факто’ры позволяли сюзеренам сохранять достаточную независимость от обязательств по согласованию финансовых вопросов с сословно-представительскими органами, что, в свою очередь, ограничивало участие сословий в политическом процессе» (С. 85). Да и в России времен сиятельной Екатерины они так же «помогали» власти.

Вокруг какой точки закрутилась вся история Германии? Это не точка на карте – так американцы зовут Лихтенштейн. Это Великая Пруссия, где появилась профессиональная бюрократия — «единая структура ведомств, в рамках которой на источники финансовых ресурсов государства распространялась общая система управления» (в июне 2018 года вновь разделили министерство образования РФ на две части); и где пошла профессионализация ведомств: «с одной стороны, за счет подбора компетентных кадров, при котором главное внимание всё больше уделялось практическому опыту, а не общественному положению или теоретической подготовке чиновника. Так, особенно при Фридрихе Вильгельме I при назначении на должности членов военных и домениальных палат предпочтение отдавалось хорошо зарекомендовавшим себя арендаторам доменов и мелким чиновникам. С другой стороны, делалась ставка на существенное повышение производительности управленческого аппарата, что формировало профессиональную этику чиновников и было нацелено на непрерывное увеличение доходов, а вместе с тем и укрепление экономической мощи государства» (СС.112-113).

Еще штрихи к портрету чиновника:

«В Генеральной директории вплоть до конца ХVII века обязанности каждого министра регулярно пересматривались согласно профессиональным навыкам и квалификации» (С. 114).

«…для деятельности административных ведомств более важным представлялась экономическая устойчивость, а не кратковременный рост поступлений» (С. 115).

И вновь знакомая боль общества – недостаток предпринимателей, кстати, ныне и в России, и в Германии. А ведь когда-то «Фридрих Вильгельм I жестко критиковал помещиков и управляющих сельскохозяйственных имений за их недостаточные знания в области экономики. Поэтому открытие камералистских кафедр в университетах Галле и Франкфурта было нацелено не столько на обучение королевских служащих, сколько на распространение экономического знания среди владельцев и управляющих имениями. Сам Фридрих II в своем политическом завещании 1768 года сетовал на слабый дух предпринимательства у его поданных, что соответствовало более ранним оценкам других наблюдателей» (С. 121).

И вот тема понаехавших, по-научному мигрантов. После Второй мировой войны именно они участвовали в экономическом чуде Людвига Эрхарда.  А тогда именно государства «из-за рубежа стали привлекать крестьян, ремесленников, предпринимателей, предоставляя им гражданские права, земельные участки, различные материальные пособия и освобождая от уплаты налогов» (СС. 124-125).

Что еще важно на фоне крупных государственных компаний России, пытающихся стать точками роста новой цифровой экономики? Роль частного бизнеса в развитии страны. Вот в книге и указано, что в последние годы правления Фридриха II «этот процесс сопровождался сознательным отказом от государственного стимулирования. Росло число предприятий, не получавших государственной поддержки: к 1800 году их доля составляла до 90 % от общего числа компаний» (С. 127).

Смена партнеров государства также важна для экономической политики, сейчас не все эксперты приветствуют поворот России в сторону Азии, к расширению связей с Китаем и Индией.  А ведь в этом регионе идет небывалый экономический рост. А что было тогда во второй четверти ХIХ века, когда «когда железные дороги еще не успели кардинально повлиять на дальность и объемы внутренней транспортировки грузов, можно сказать, что именно внешняя торговля с Великобританией выполняла функцию посредника между ориентированным на производство зерновых востоком и более развитым в плане ремесла западом Германии». Итог такой политики таков: в регионах к востоку от Эльбы сформировался торговый треугольник «Восточное Поэльбье – Великобритания  — Западная Германия», ведь когда Великобритания импортировала свое зерно главным образом морским путем из заэльбких регионов, Германия ввозила из Германии полуфабрикаты для последующей переработки и новые готовые товары «(дорогостоящая транспортировка которых в силу их высокой ценности окупалась в большей степени, нежели перевозка более дешевой массовой продукции с востока), в свою очередь, шли на продажу» (С. 145)

А теперь о нашей Силиконовой долине – Сколково. Хотя, если честно, многие страны впряглись в этот тренд – появились Кремневые Доки в Дублине, Чиликоновая долина в Сантьяго-де-Чили, Кремниевые Альпы в Швейцарии. Книга описывает этот процесс так: «К старейшим доиндустриальным регионам с развитой ремесленной традицией относились Бергишес Ланд и Западная Саксония. Еще в самом начале ХIХ века многие жители тех мест полагали, что являются свидетелями провозвестников новой эпохи. Поэтому неудивительно, что местные центры текстильной промышленности – Эльберфельд и Хемниц – нередко называли «немецким Манчестером». Преисполненные гордости за свои достижения в деле заимствования британских образцов некоторые предприниматели называли свои предприятия «Бирмингем», «Шеффилд» или «Кромфорд»» (С. 151).

И вот промышленный шпионаж – вполне почтенное занятие для бизнеса. Правда, «советские» утюги и персоналки почему-то быстро выходили из строя, как и трактора Фордзон, собираемые на Путиловском заводе в 1920-е годы. Читаем по этой теме в книге: «Еще в 1770-е годы из Англии в Германию контрабандой было завезено несколько «прялок Дженни» (Spinning Jennies), по образцу которых саксонскими столярами были изготовлены копии. Саксонское государство четко осозновало значение этих нововведений и поощряло копирование оборудования, предоставляя финансовые субсидии «машиностроителям». В результате около 1800 года в Саксонии предположительно эксплуатировалось уже около двух тысяч «прялок Дженни» (С. 154).

Но одним промышленным шпионажем сыт не будешь – важно создавать новые отрасли. Вот и ИИ в России пытаются запрячь в государственную телегу. Но в книге примеры иного рода: «Фактически одной лишь Пруссии удалось связать железными дорогами важнейшие города между собой, а так же с соседними государствами исключительно за счет частной инициативы. В других немецких государствах частные проекты либо рушились на стадии планирования или строительства, либо же их рентабельность после ввода в эксплуатацию железнодорожной линии была столь незначительна, что реализация новых проектов частными компаниями попросту исключалась» (С.164). Но в целом исследователи полагают, что «железнодорожные рельсы можно рассматривать как первый случай успешного импортозамещения в истории немецкой промышленности» (С. 173)  и приводят железные аргументы.

Вот теперь и можно перейти к трем главным экспортным товарам России: к автомату Калашникова, к водке и балету в минувшем веке. Но в Германии всё оказалось не так: сначала британское правительство приняло в 1887 году Закон о торговых марках, предписывавщий обязательную маркировку иностранных товаров. «Как полагали инициаторы закона, от отсутствия подобного установления выигрывали главным образом немецкие товары, которые тогда еще считались дешевыми и низкокачественными.  – пишут авторы, — Маркировка «Сделано в Германии» (Made in Germany) должна была предостеречь английских потребителей от приобретения этих товаров. Однако качество немецкой продукции неуклонно повышалось, при этом не утрачивались её ценовые преимущества, в результате чего импорт немецких товаров в Великобританию не сократился» (С. 189).

Финал книги о том, чего в России пока не деле нет, но деклараций достаточно. Так, железный канцлер Отто фон Бисмарк  в своем постановлении от 4 января 1879 года «подчеркнул особое значение профессиональных союзов ремесленников как носителей корпоративных прав и предписал правительствам оказывать содействие в организации дееспособных гильдий»; тогда же свободные объединения в Германии получили официальный статус: так, «в 1897 году объединения, входившие в Центральный союз немецких промышленников (Centralverbund Deutscher Industrieller)  состояли на 1/3 из торговых палат, а в 1911 году по меньшей мере 31 из 53 членов комитета Германского конгресса торговых палат одновременно были членами «Ганзейского союза промыслов, торговли и промышленности», то есть свободных объединений. В свою очередь, свыше половины всех торговых палат являлись корпоративными членами Ганзейского союза» (СС. 235-236). В нашей стране их роль видна немного в политическом ландшафте, но реально бизнес не собирает свои ряды.

И еще больной вопрос – участие трудящихся в управлении. «Внедрением системы соучастия в принятии решений выборными представителями рабочих в экономике (Mitbestimmung) также относится к временам кайзеровской Германии» — отмечают авторы и резюмируют: «Закон «О вспомогательной службе Отечеству» от 5 декабря 1916 года впервые официально признавал статус экономических организаций рабочих, представлявших интересы своих членов, и наделял правами соучастия в принятии решений рабочие комитеты, создававшиеся в обязательном порядке на всех предприятиях с числом работников не менее 50 человек». (С. 240-241).

Когда перечитываешь последние страницы, возникает ощущение déjà vu: по мнению исследователей к концу позапрошлого века «в Германии окончательно сложилась устойчивая социальная система производства, основополагающий принцип которой заключался не в конкуренции, а в кооперации между участниками хозяйственной деятельности». Далее они отмечают, что в этой новой системе «её двойственные черты самоуправляемой автономии и всеобъемлющего сотрудничества проявились также и в организации производства. В качестве примера здесь можно привести дуальную организационную структуру высших органов управления акционерных обществ, которая после реформы корпоративного права 1884 года передавала функции оперативного руководства предприятием в руки правления, а процесс принятия принципиальных решений, в том числе по кадровым вопросам – в компетенции наблюдательного совета». И вывод исследователей прост и лаконичен: «немецкий производственный уклад в значительной мере опирался на устойчивое и стабильное развитие предпринимательской перспективы» (СС. 244-245).

Что лежало в основе такой немецкой системы – инновационное ядро новых отраслей промышленности. « Инновационное ядро диверсифицированного высококачественного производства, в том виде, в каком оно появилось в машиностроении, электротехнической промышленности или большой химии в конце ХIХ века, определяла нематериальная добавленная стоимость, которая создавалась под воздействием новых симбиотических взаимосвязей экономики и научных знаний», — пишут авторы на странице 247.

Можно попенять авторам, что они «безответственно» отнеслись к немецким слабостям: пиву, сосискам и прочим радостям, без которых ни Октоберфест, ни экономическая политика не обходятся. Вот и современный исследователь Массимо Монтанари в книге Голод и изобилие. История питания в Европе пишет без капли иронии: «По данным В. Абеля, относящимся главным образом к Германии, люди в XV в. потребляли в среднем 100 кг мяса в год pro capite . Это — огромная цифра, «самый настоящий физиологический максимум» (Р. Мандру), которая означает — если учесть дни воздержания, предписанные церковными нормами, — что-то порядка 450–500 г мяса в день для 200–220 дней реального потребления».

Но лучше перевести обсуждение в серьезное русло и порекомендовать авторскому коллективу замечательную работу немецких коллег — Prof. Dr. Bernd Venohr, prof. Dr. Jeffrey Fear, Dr. Alessa Witt подготовили работу ЛУЧШИЕ ИЗ НЕМЕЦКИХ МАЛЫХ И СРЕДНИХ ПРЕДПРИЯТИЙ (МИТТЕЛЬШТАНД) — ЛИДЕРЫ МИРОВОГО РЫНКА (Перевод Бобылева М., Индык Д., Тимофеева Ю., редактор Тимофеева Ю., научный редактор Кузьмичев А., СЕДЬМЫЕ ЧАРНОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. Сборник трудов VII Всероссийской научной конференции по организации производства. ФОРУМ СОВРЕМЕННОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ И БУДУЩЕЕ РОССИИ. Москва, 1-2 декабря 2017 г. — М.: НОЦ «Контроллинг и управленческие инновации» МГТУ им. Н.Э. Баумана; Высшая школа инженерного бизнеса, 2018). Их работу в формате pdf можно прочитать по ссылке.

Их главный вывод таков: «Мы сделали краткий обзор немецкого способа ведения бизнеса с моделью управления «Mittelstand» -, породившей несоразмерное количество ведущих мировых чемпионов МСП (А.К. – малые и средние предприятия), новаторских и доминирующих во многих сегментах рынка по всему миру. Такие фирмы помогают объяснить, почему Германия за последние два десятилетия оказалась ведущей экспортной страной. Модель управления «Сделано в Германии» имеет три различных столпа: стратегическая ориентация на достижение высоких рыночных долей в узких нишах, но с глобальным фокусом; на достижение мирового уровня производительности в основных рабочих процессах, которые усиливают активы знания родной страны; и на «просвещенные» семейные капиталистические ценности и практики, обеспечивают долгосрочные горизонты инвестирования. Чемпионы МСП известны своей приверженностью к долгосрочным отношениям с клиентами, постоянными инвестициями в исследования и разработки и приверженностью к рабочей силе. В совокупности они гарантируют, что интересы наиболее важных «заинтересованных сторон» (означающих клиентов, сотрудников, поставщиков) рассматриваются наряду с интересами собственников (в основном семей) для обеспечения непрерывности и хорошей работы бизнеса». А эта модель управления не появилась на страницах первого тома. Но это не означает, что исследователи  что-то напутали, они заронили главные зерна в понимании Германии. Ведь как гласит пословица Gute Saat, gute Ernte / Хорошее семя — хороший урожай / по-русски звучащая: Что посеешь, то и пожнёшь.