Нам сейчас кажется совершенно нормальным сочетание успешный человек, но ведь тридцать лет назад успешным могло быть только предприятие или начинание. А человек мог быть преуспевающим, но у слова преуспевающий был очевидный оттенок неодобрения. – считает Елена Шмелева, кандидат филологических наук, автор чудесной публикации Язык как проект Новое русское слово//»Наука». Приложение №54 от 30.11.2018, стр. 44. Именно эти слова Шмелевой пришли мне на ум после замечательной встречи 27 марта в Клуб инженеров и предпринимателей МГТУ им. Н.Э. Баумана , где выступал выпускник Сергея Кузнецова, руководитель проектов в Газпромбанке.

По традиции с первой минуты в него полетели три наивных вопроса

Вопрос: в детстве какие герои сказочные вам больше всего нравились и почему?

Кузнецов: первое, что приходит в голову – колобок. Если уходить в самое детство. Может Алладин?

Вопрос: что вы делаете, чтобы здоровое «поднимать»?

Кузнецов: активно поддерживаю спортивную деятельность, раньше занимался карате, восемь лет, потом три года боксом, сейчас хожу в спортивный зал.

Вопрос: вы применяли свои спортивные навыки в обычной жизни?

Кузнецов: вы как раз упомянули, что я с Волги, я родился в Самаре, и есть там криминальные районы, приходилось драться. Поэтому меня и отправили на карате, чтобы уметь за себя постоять. Причина конфликта не важна. Важно, что собираются люди с одной стороны и с другой, человек по 10-20, и решается вопрос один на один, но при всех.

Напомню всем, что Сергей помогал клубу и был сведущим на встречах в аудитории 316 Главного корпуса, где воссоздана атмосфера императорского училища: вместо столов со стульям там парты с зеленым сукном, в углу камин и напротив больших окон коллекция механизмов. А теперь он попал в аудиторию 120т нового корпуса с окнами в пол, прекрасным экраном и кожаными цветными диванами. Но дух Бауманки ожил и здесь!

Кузнецов: очень рад прийти в Бауманку и выступить перед вами. Сегодня мы поговорим о консалтинге, об этой тяжелой профессии, о том, как совмещать её с реальной жизнью.

Меня зовут Сергей Кузнецов, в 2020 году я окончил МГТУ им. Н.Э. Баумана по направлению инженерный бизнес и менеджмент. После этого я перешел в МГУ, в Высшую школу бизнеса. Окончил с красным дипломом в 2022 году. Опыт работы около 4 лет, как консультант я начинал в компании Прайсвотерхаус… далее через год повысился там до старшего консультанта. Сейчас я являюсь руководителем проектов в Газпромбанке.

Работа в консалтинге – это работа с проектами длительность по 2 – 4 месяца. В основном это помощь крупным компаниям. В феврале компания переименовалась в Технологии доверия. Работал я в стратегическом консалтинге в двух функциональных направлениях: транспорт и логистика, финансы и банкинг. После консалтинга я перешел в Газпромбанк в секцию электронная торговая площадка. По сути, это компания в сфере закупочной деятельности. Там я работал сначала как старший бизнес-аналитик, а потом как руководитель проекта. Помог там разработать стратегию развития площадки и сейчас занимаюсь тем, что запускаю с нуля аналитическую платформу для поставщиков и заказчиков. Я работаю в офисе операционной эффективности и недавно выяснили, что мы копим большой объём данных о поставщиках и заказчиках, но эти данные не монетизируют. Сейчас мы можем на платной основе давать аналитику по компании, по рынку, по нишам, предлагать тендеры с наибольшей вероятностью победы или с наибольшей маржинальностью. Помимо Газпромбанка у меня есть различные аутсорсинговые проекты, которые я выполняю за рамками обычной работы.

Стратегический консалтинг – это процесс консультирования компаний по важным бизнес-решениям путем предоставления профессиональных рекомендаций. Если взять самые крупные компании на рынке, например, топ 100 из Forbes, то все они так или иначе обращаются к консалтинговым компаниям. У них есть либо внешние консультанты, либо внутренние.

Чем занимаются консультанты? Мы помогаем разрабатывать корпоративную стратегию, это стратегия, направленная на весь холдинг или группу компаний, объединенных одним юридическим лицом. По сути, это стратегия развития на 3-5 лет вперед, включая проработку миссии компании, целей, видения и декомпозиции на различные подразделения. Второе направление – сделки по слиянию и поглощению. Мы помогали компаниям прорабатывать будущие сделки, искать компании с кем можно слиться для того, чтобы получился синергетический эффект. У нас в России много компаний, где сделки и поглощения «зашиты» в ДНК, т.е., например, если взять компанию Х5 ритейл групп, это Пятерочка, Чижик и Перекресток, то на 30 % по выручке они растут за счет сделок и поглощений. Это приобретение конкурентов в отдаленных регионах, либо на новых рынках, например, Казахстана или других стран СНГ. Третье направление — трансформация бизнес-модели. Особенно это актуально в последние 2-3 года. Например, если рассматривать логистические компании, то сейчас идет или уже произошла перестройка транспортных потоков. Другое направление – проработка оргструктуры компании, выявление менее прибыльных или отделений с убытками. Следующий блок – функциональная стратегия: можно прорабатывать план развития не только целого холдинга, но и брать заказы для его логистической функции. Последний пункт – цифровая стратегия. Сейчас многие переносят большинство процессов в онлайн. 

И еще о ценности внешних консультантов. Первый пункт – наиболее широкое знание рынков. Люди, которые работают в рамках одной компании, больше погружены во внутренние процессы, а консультанты работают по 2 или 4 месяца, переключаясь между компаниями, и при этом анализируя весь рынок целиком даже в рамках одной отрасли, но в целом по миру, чтобы выявлять лучшие практики. Например, у меня был проект крупнейшего приложения карт в нас в России, необходимо было проработать их стратегию и продумать, как можно развивать продукт. Самым наиболее развивающемся рынком является Китай и США, В Китае в одном приложении карт можно купить билеты на самолет, в театр, создать собственного голосового помощника, аватара и интегрировать это приложение с кошельком, чтобы оплачивать покупки в магазине. Самое приятное – когда ты рекомендуешь клиенту определенные улучшения, и через полгода или год наблюдаешь, как эти идеи начинают реализовываться. И еще о том, почему нужны внешние консультанты. Это – объективность оценки организации с разных точек зрения. По сути, я бы не доверил разработку стратегии одному топ-менеджеру в компании, потому что часто присутствует доля субъективности.

Как выглядит рынок стратегического консалтинга? Рынок было довольно устоявшийся с 1990 годов до 2022 года. С февраля 2022 много что поменялось: ушли международные компании. В первую очередь выделяют компании первого эшелона – это большая тройка. Кто-то слышал McKinsey, Bain, BCG. Это значимые консалтинговые компании, которые берут самые крупные проекты и максимально индивидуально их прорабатывают. Стоимость одного такого проекта варьируется от 50 миллионов рублей, если брать классический проект на 4 месяца, где 4 человека в команде. Второй эшелон. По сути, это компании узкоспециализированные, работающие в определенных нишах, например, в тяжелой металлургии, в ритейле, в логистике. Это Arthur D. Little, Accenture и прочие компании. Больше половины из них ушли с рынка РФ, а те, кто остались, отрезали себя от международных компаний, сменили названия и выкупили долю. Например, Arthur D. Little переименовался в Arthur Consulting,  Accenture в Axenix. По поводу первого эшелона: Bain и BCG, а МакКинзи остался, переименовавшись в «Яков и партнеры». Многие из Bain и BCG потом перешли в Яков. Следующая группа компаний – большая четверка: Deloitte, PricewaterhouseCoopers, Ernst & Young и KPMG. Они сменили также названия, остались на рынке РФ и разорвали связь с международными компаниями. Что еще примечательно? Это – крупные компании.  Они в десятки раз больше по численности сотрудников, чем компании первого эшелона. Например, в McKinsey работает порядка 300 человек, а в Deloitte больше 3 тысяч. Эти компании занимают большую часть рынка.

Четвертая группа компаний – российские компании. Strategy Partners и Инвест Консалтинг. Занимаются они также стратегическим консалтингом.

Предпоследний блок – это моноотраслевые и бутиковые компании. Их уже большинство – до 50. Они маленькие по численности и узкоспециализированные.

Последняя группа – академические организации. Такая классификация появилась недавно – это МГУ, Высшая школа экономики, РАНХиГС. Университеты также выполняют проекты и из заказчиками является государство по проекту 20/30.

Чтобы попасть в консалтинг, необходимо инвестировать около двух месяцев и пройти успешно около 4 этапов. Нулевой – подача резюме и SVскригинг со стороны отдела кадров. Уже на этом этапе не проходит около половины кандидатов. Важно правильно создавать резюме, описать опыт работы, концентрируясь на тех деталях, которые нужны работодателю. Потом идет первый этап – это эссе, тесты и интервью. На этом этапе проходит тестирование – тест на 40-60 минут. В нем порядка 40-60 вопросов. Темы – логика, математика и английский язык. На этом этапе кандидатам предстоит пройти собеседование с представителем кадровой службы. Это одно из самых простых собеседований. Тяжелее общаться уже с сотрудниками компании. Это происходит на втором, третьем и четвертом этапах. Далее кандидат проходит серию из кейс-интервью. Встречи делятся на три части. Первая – рассказ о себе. Далее – вопросы компании. Третье – прохождение кейса. Очень важно правильно себя преподнести – нужно уметь рассказывать о себе за минуту, за пять минут и за пятнадцать. Важно правильно преподнести свое образование и опыт. Желательно заранее потренироваться дома. Кейс-интервью – это отдельная тема. Многие кандидаты тратят месяцы на то, чтобы подготовиться к кейсам.  Они могут быть совершенно разные: вас могут попросить без калькулятора и без интернета рассчитать объем рынка на листочке бумаги. Последнее интервью обычно с партнером. Он знакомится с вами, ему важно понять какой вы человек и сможете ли вы адаптироваться в команде. После успешного прохождения всех этапов вам предлагается стать стажером.

Я решил немного остановиться на резюме и рассказать о том, что его важно правильно составлять. Есть вариант первый – заполнить резюме на сайте HeadHunter и опубликовать его. Есть вариант второй – взять кастомизированный шаблон, он более удобный. Один из главных принципов составления резюме – уместить информацию о себе в одной странице. Это правило хорошего тона. Минусы HeadHunter в том, что там вам дают возможность расписывать о себе слишком много и это разрастается в 3 – 5 страниц. В свое время я много инвестировал в этот вопрос, общался с консультантами, с преподавателями. И в итоге удалось создать то, что мне нравится. В резюме важно указать опыт работы, образование, выделить достижения, языки и навыки. В прошлом году я выиграл кейс-чемпионат от «Яков и партнеры». Это самый сложный чемпионат, где участвует около 200 команд.

Как выглядит карьерная лестница в консалтинге? В начале вы приходите как стажер и аналитик. Вы держитесь на этой позиции от года до полутора лет. На данной должности вы выполняете базовые задачи: анализ рынка, работа с эксел, создание презентаций. Вы работаете не по 8 часов, иногда приходится работать по 10 – 12.  Приходится жертвовать дополнительными походами в бар, посиделками с друзьями, но у вас есть возможность за один год получать в 2 или 2 раза быстрее, чем это происходит в отраслях. После аналитика идет старший аналитик. Он меньше бегает с вопросами. Сам определяет методы и порядок анализа и иногда участвует на встречах с клиентами. Далее, через полтора-два года его повышают до консультанта. Это уже полноценный руководитель на операционном уровне, который сам может проводить полноценные исследования и демонстрировать результат клиенту. Старший консультант – это уже ступенька повыше. Здесь идет самостоятельная проработка гипотез и ведение нескольких работ. Пятая ступень – руководитель проектов. Это человек, который уже продает проекты, больше общается с заказчиками – тратит на общение с ними почти 50 % времени. И контролирует риски, так как клиенту важно сдавать работу в должном качестве, а каждое ТЗ индивидуально. Шестая ступень – директор. Он владеет уже портфелем проектов, активно занимается продажами. Седьмая ступень – партнер. Это высшая ступень в консалтинге. На этом этапе человек выкупает часть доли в компании, чтобы стать полноценным партнером и потом получает процент с продаж проектов.

Какие навыки требуются для работы в консалтинге? Я их разделил на hard skills

и soft skills. Пройдемся сначала по hard. Первый пункт – аналитические способности. Приходится работать с большим объемом информации и может накинуть объем задач старший консультант, директор, клиент. Помогает консультанту Принцип МЕСЕ (mutually exclusive and collectively exhaustive). Есть отдельная книга про этот принцип. Это то, что помогает консультанту делить блоки на подмножества, которые являются взаимоисключающими и в совокупности взаимополняющие. Например, если вы анализируете выручу, что вы делите её на затраты, если делите затраты, то понимаете, что они переменные и постоянные, либо косвенные и переменные. Также аналитику важно грамотно искать и структурировать информацию. А если информации нет, то нужен консультант, чтобы её найти. Есть много разных инструментов, как это можно эффективно делать. Следящий пункт – финансовая грамотность. Каждый раз, когда консультант создает стратегию, важно подтвердить её эффективность. Вам нужно понимать различные метрики и финансовые показатели, например, как рассчитывается точка безубыточности. Это то, что делает каждый консультант. Третий пункт – технические навыки. Суперважно – владеть Excelи PowerPoint.

Далее у нас идут soft. Первый пункт – коммуникация. В консалтинге всегда мало времени, важно быстро и четко формулировать мысли. Есть такое понятие как лифтовая презентация: вы встречаетесь с клиентом, он очень сильно спешит, вы едите в лифте и он спрашивает как там дела с… ? Вам необходимо за 30 секунд кратко доложить выводы. Следящий пункт – лидерство. Важно это лидерство проявлять, даже если вы выполняете какой-то маленький объем работ. Еще пункт – критическое мышление. Тут важна гибкость задач и реагирование на изменения. Следующий – клиентоориентированность. Проекты сложные и важно понимать потребности и ожидания клиента. Это очень сложный навык. Им хорошо владеют менеджеры, директора и партнеры. Восьмой пункт – управление временем. Важно овладеть инструментарием по планированию временем, разделять задачи на важные и неважные, срочные и несрочные. Либо вести канбан-доску и перекидывать свои задачи в зависимости от их выполнения. Девятый пункт – адаптивность. Важно быть готовым к изменениям. Бывают такие случаи, когда ты приходись с материалами к клиенту, а он говорит: всё это фигня, надо переделать! Тут важно не расстраиваться и гибко подходить к тому, что нужно поменять.

Вот и адаптивность! Какое слово! Сказал, как будто не уж на сковородке, а человек, который всем хочет нравиться! Вот и Шмелева пишет: …в толковых словарях русского языка советского времени дважды приводится слово карьерный: как прилагательное от слова карьер1 — «самый быстрый конский бег, ускоренный галоп» и карьер2 — «место открытой разработки неглубоко залегающих ископаемых (угля, песка и пр.)»; однако от слова карьера такое прилагательное не предусмотрено. Но если мы обратимся к современным текстам, мы увидим, что подавляющее большинство примеров с прилагательным карьерный — это производные от слова карьера: карьерный рост, карьерная лестница. Общим для всех этих изменений является одно: принятие установки на достижение успеха, вытесняющее внимание к нюансам отношений между людьми.

Робототехнику ждут большие перемены: в статье «Роботы вкалывают в реестр» (Газета «Коммерсантъ» №87 от 22.05.2024, стр. 10)  речь идет о том что скоро промышленных роботов введут в реестр отечественной радиоэлектроники, а саму отрасль ждут «налоговые льготы, аналогичные поддержке IT-компаний, и целевое субсидирование на закупку роботов». В Буманке 13 марта 2024 года в Клубе инженеров и предпринимателей МГТУ им. Н.Э. Баумана собрались те, кто развивает эту отрасль: в прекрасной в аудитории 120 Т (это новый корпус Технологии) выступали Мунхбат Дашсамбуу, студент из Монголии, Калаев Артём Сергеевич, выпускник МГТУ им. Н.Э. Баумана, старший преподаватель каф. МТ1, сооснователь Малого Инновационного Предприятия (МИП) «Модульная механика». Сергей Анатольевич Воротников, выпускник Бауманки, один из лучших экспертов страны в области роботостроения, составил им компанию. И лекция началась с того, что Артём Калаев начал неспешно рассказывать и о том, как создаются станки, и о том, как он сам того не ведая попал в станки, и о том, как в станки попадают бывшие абитуриенты, и ныне студенты, и среди них скромный Мунхбат Дашсамбуу, который, на самом деле, уже много сделал и для вуза, и для своей страны.

Повторюсь, Калаев Артем сразу погрузил аудиторию в станки: кроме двух наших станков, у них средняя цена в нашей станочной отрасли, у нас был маленький станок бюджетной серии BVS. Задача в проектировании этого станка в том, чтобы сделать максимально доступный, максимально бюджетный для заказчика станок. Еще были станки с большой рабочей зоной, станок МАГАМИЛЛЕР — мы его назвали в честь нашего первого станка, который мы, еще будучи студентками,  спроектировали. От слова mill – это фрезеровать по английски.  Помимо стандартных серий станков мы брались и за нетиповые задачи: конкурентное преимущество нашей компании в том, что мы помимо производства серийных станков брались за разработку нестандартного оборудования. Например, мы делали станок по заказу рязанской компании «Световые технологии», которая занимается производством продуктов уличного освещения. Это был большой крупный заказ для нас. Но были и подобные специальные проекты: например, концепция станка для обработки крупных профилей. В итоге мы делали станки по обработке алюминиевых профилей, в том числе, для светодиодных ламп.

Были интересные проекты, связанные с дозаторами – изготавливали станки, которые дозировали шоколад. Мы в этих станках делали механику, систему управления, а дозаторы брали готовые. Но не из Китая или из других стран. Такие дозаторы у нас производятся на территории одной из кафедр – выпускники нашего университета делают сверхточные дозаторы, способные дозировать практически любое вещество: эпоксидные смолы, силикон с точностью до миллиграмма. Если сравнивать с ценами конкурентов, то у них «приятная» стоимость. Сейчас у нас с ними активный проект – дозатор силикона и паяльной пасты для микросхем. Еще один интересный проект – станок для обработки ремней. Это модификация нашего серийного станка, но к нему добавилась четвертая поворотная ось, вращающая длинный шкив, на который устанавливается замкнутый зубчатый ремень с нанесённым полиуретановым покрытием. Это полиуретановое покрытие фрезеровалось и к полиуретану припаивались другие элементы из полиуретана: ячейки, лопатки. Такие ремни используются в пищевой промышленности. Мы столкнулись с такой ситуацией, что в России подобных ремней не производится, есть компания, которая собирает заказы, отправляет их в Германию и там их производят, а потом ремни передают заказчику у нас в стране.

Теперь я хотел бы немного рассказать про свой путь. Когда я поступал в вуз, а это было в 2009 году, я не понимал, куда я поступаю, кроме того, что поступаю в МГТУ им. Н.Э. Баумана. Причина поступления – мои родители, закончившие кафедру П8, это нынешняя кафедра ИУ4. У меня с детство вопросов о том, куда поступить, не было. После того, как я написал ЕГЭ, понес документы в Бауманку, я указал в первой графе ИУ 4. Но, надо признать, там баллы были довольно высокие, а ЕГЭ было около 240 баллов. Встал вопрос, куда еще указывать? В тот момент я растерялся и некоторые кафедры случайно написал. Когда стали объявлять проходные баллы, первой волной я поступил на МТ1. Естественно, образа станка у меня не было. Я их видел только в школе на уроках труда. И картинки у меня о станке были стереотипные: это ржавый, грязный металлообрабатывающий станок. И, наверное, вы понимаете, как я себе представлял работяг, которые трудятся за такими станками. И мысли о том, кем я буду, были депрессивные. Стоит отметить, что такие стереотипные картинки, когда к нам поступаю первокурсники, или приходят школьники, от года к году меняются в лучшую сторону.

Начался первый курс, где, по сути, у нас только один специальный предмет – введение в специальность. На нашей кафедре этот предмет убрали из программы, но мы его до сих пор устраиваем в виде факультатива. На это предмете профессор Чернянский рассказывал нам о специальности. Мне запомнились две фразы: одна позитивная, а вторая негативная. Первая такова: он сказал, что станки – это сердце машиностроения. И если посмотреть на то, что происходит в нашей стране, — многие предприятия набирают оборот, на государственном уровне всё чаще стали говорить о станкостроении, о том, что надо развивать отрасль, и склазывается ощущение, что эта мысль не только у меня в голове, многие её разделяют. Вторая мысль – это когда профессор седовласый, старый человек с огромным багажом знаний на полном серьезе говорит о том, что он какой-то компании помогал, консультировал и за это получил 150 долларов. Это был 2009 год. Меня это немного покоробило: как человек, всю жизнь отрывший этой области, человек науки и получает такие маленькие деньги?

Шло обучение, и я не сильно думал о том, кем я буду. Ближе к старшим курсам, ближе к 3 курсу, к 4 курсу в голове стали появляться мысли: а вот все предметы, которые у меня были, где я их буду применять и для чего они мне нужны? Нас учат линейной алгебре, физике, но никто не говорит о том, зачем это нужно и где это применять. Мы писали рубежные контроли, делали домашние задания, но не понятно было для чего это всё?

Для меня переломам моментом стал 4 курс, когда у нас начались занятия на кафедре. Да, были преподаватели, которые вели свой предмет, Чернянский П.М.  у нас вел «Динамику станков», там было много чего умного, дичайшие формулы, но было не совсем понятно, для чего мы это всё делаем и я даже не представлял, как выглядит современный станок с ЧПУ. У нас был предмет «Электропривод станков», его сейчас, кстати, веду я. И был у нас молодой преподаватель, которому на тот момент было лет 27. Это Михаил Михайлович Ермолаев. Он начинал карьеру преподавателя у нас на кафедре, он выпускник кафедры. На этом предмете я стал что-то понимать: узнал, что такое станок, стал понимать, как он работает. Ермолаем стал проводить лабораторные работы и вел не совсем по программе, они были связаны с микроконтроллерами. На этих лабораторных работах посещение было добровольное, но на них были люди, которые хотели что-то изучать. Из них создался костяк студентов. У нас был предмет «Теория резания», которую вёл Николай Николаевич Зубков и у него была бальная система: для того, чтобы получить оценку на экзамене, надо было сдавать домашние задания, писать рубежный контроль и можно было дополнительные баллы получить за посещение выставки. И я пошел на выставку, хотя до этого ни раду на них не был. Пошел с друзьями на выставку «Металлообработка». И это было для меня шоком: я прежде такого количества станков не видел. Думал, что рабочие в робах вокруг станков, а тут ребята в белых рубашках ходят. Все умные такие! Я смотрел и понимал, что отрасль имеет перспективы. А сейчас я в этом абсолютно уверен.

Потом у нас наступила зимняя практика. Михаил Михайлович предложил нам её устроить на кафедре и в рамках практики мы решили смоделировать станок. Он был довольно необычной кинематики, четырехкоординатный фрезерный станок с поворотным столом и необычной системой интерполяции. Тогда я получил первый релевантный опыт проектирования. Позже возникла мысль: а давайте попробуем сделать свой станок. На пятом курсе мы этот станок проектировали, изготавливали, у нас на кафедре был самодельный станок, который Ермолаев, будучи студентом, сделал со своим другом с ИУ4, и на этом станке обрабатывали детали. Тогда я получил первый опыт работы с оборудованием. Потом мы этот станок собирали, но если бы здесь были коллеги с кафедры метрологии, они бы нам точно поставили оценку неуд: речи о контроле качества изготовления деталей и точности сборки не шло от слова «совсем». Мы просто как-то собрали станок. Потом накинули «электронику», с ней тоже был отдельный разговор, потому что мы не представляли, как это всё работает, но сделали свою систему управления.  

После того как мы собрали, мы гордые и довольные думали о том, что это надо показать всему миру. Какая есть возможность у наших студентов заявить о своем проекте? На мой взгляд, это выставка Политехника, которая проходит к концу октября каждого года. В 2015 году мы подали заявку на участие в этой выставке. Нам предоставили хорошее место, но возникла проблема с перевозкой. Но и эту проблему решили: у нас было несколько тележек, и мы часа три этот станок собирали. Надо признать, это был очень хороший опыт: мы учились разговаривать и обросли некими связями. Вот у нас был проект, связанный с дозаторами, и мы с человеком, который делает дозаторы, познакомились на этой выставке. На ней по своей номинации мы заняли первое место, а по выставке то ли второе, то ли третье место. Для нас это был большой успех.

В 2015 году, когда писали диплом, у нас был первый опыт участия в выставке Металлообработка от стенда Бауманки. От нас был представлен прототип редуктора. Мы сами ходили по выставке и познакомились со многими потенциальными заказчиками и партнерами. После защиты диплома я остался на кафедре, как и большинство из нашей команды. Мы открыли малое инновационное предприятие на базе нашей кафедры в 2016 году.

Какие у меня оказались сложности в Бауманке. Первые были связаны с адаптацией: молодым преподавателям надо вести занятия ребятам, которые немного младше нас. Второе – сложные отношения со старшими коллегами. Но все эти проблемы быстро решились. В том же году я стал куратором на первом курсе и я понял, что это очень хороший механизм влияния на молодых ребят. Я попытался моменты, которые упустил наш куратор, восполнить. Что я делал? Настраивал наших ребят на нашу специальность. Ведь приходили перваки, они также как и я ничего не знали о специальности, и я с друзьями рассказывал о том, чем мы занимаемся, о возможных перспективах. В конце года мы ребят взяли с собой на выставку Металлообработка. Далее мы стали работать точечно со студентами: когда ты ведешь лабу или семинар, то примечаешь ребят, которые активно ведут себя на занятиях. Ты их примечаешь и начинаешь с ними работать в рамках курсовых проектов или НИР. Мы этих ребят брали в обойму, но столкнулись с такой проблемой: если искать ребят на младших курсах, у них масса желаний, но нет знаний. Если брать ребят, у которых есть знания, то у них нет времени, либо они где-то уже устроены. Еще одна проблема – некоторые студенты рано начинают работать в силу разных причин. Но я считаю, что не верно, когда студенты идут работать на втором или третьем курсе.  Но если бы они работали по специальности, а то идут в продажи оборудования никак не связанного с нашей кафедрой. Для преподавателей это уже потерянные студенты.

Мы вели коммерческую деятельность: часть станком собирали на площадке в Подмосковье, часть у нас. И мы стали к такой работе привлекать студентов. Это не значит, что мы их использовали ка бесплатную рабочую силу, такого никогда не было. Мы их использовали по принципу наставничества: допустим, две недели студент работает с наставником, который занимается обработкой. Он учится писать управляющие программы, моделировать детали и так далее. Затем мы его привлекали к сборке наших станков: мы собирали какой-нибудь узел и просили нам помочь. Многие азы метрологии постигались в таком практическом ключе. Большой опыт давала и электроника. Следующий способ работы со студентами – посещение профессиональных выставок. Мы ходили с ними на разные стенды, общались с профессионалами. Если студент хотел, мы давали ему возможность постоять на стенде и рассказать о наших станках.

Сейчас мы работаем со студентами второго курса – у них тоже не хватает знаний, но много амбиций. Под нашим руководством они делают проекты: сейчас у нас несколько проектов, один связан с трехмерным принтером, второй — с пятиосевым роботом, третий –

с роботом с кинематикой дельта. Ребята уже сделали прототипы. Для студентов мы отмерили следующие контрольные точки: первая – Студвесна, далее студенты должны сделать физическую модель, третья – выставка Политехника, и потом мы хотим эти проекты довести до конечного продукта и предложить его к продаже. И тут разные пути развития наших студентов: первый – всевозможные гранты; второй – организация практик.

И вот я хочу представить студента нашей кафедры Дашсамбуу Мухбата. Мы с ним начали работать на 4 курсе бакалавриата, у Самбу, так его зовут товарищи по кафедре, очень интересный проект, связанный с роботом.

И тут нашему товарищу пришлось отвечать на три наивные вопроса:

Кузьмичев: я впервые увидел Самбу на выставке Политехника, прекрасно одетого и хорошо говорившего по-русски. У нас играют в простые игры в детстве, а во что вы играли, когда были маленьким. 

Самбу: лично я играл с деревьями. Я сделал из дерева машинку и таскал её везде. Мне было три года.

Кузьмичев: мне, например, нравится китайская кухня. А что бы вы предложили на стол, а сейчас у нас масленица, тем, кто любит блины?

Самбу: мясо на камнях. Это баранина на камнях – мы нагреваем камни до красного цвета в печи и жарим мясо для всей семьи.

Кузьмичев: что вам нравится в Москве как человеку, который, как я понимаю, душой прикипел к нашей стране?

Самбу: в России мне нравится кухня, метро. Мне нравится, что здесь можно развиваться. В 2017 году я поступил в монгольский технический университет. Там узнал, что могу дальше поступать учиться, чтобы развиваться. И девушки мне нравятся, они красивые.

Кузьмичев: на выставке Политехника я увидел рядом с вами робота. Артем мне сказал, что он – магистр-первак.

Конечно, магистр-первак волновался, но, собравшись силами спокойно сказал: всем добрый вечер. Я очень рад вас видеть. Сначала я хочу рассказать про свою страну. Монголия находится между Россией и Китаем. У нас население 4 миллиона. Я родился и вырос в Тосонцэнгэле — это место считается самым холодным местом в Монголии.

Там зимой бывает минус 50. Я с третьего класса начал играть на музыкальном монгольском инструменте моринхур. У родителей он на стене висит. Играл с третьего класса до шестого. С седьмого класса начал заниматься математикой, физикой. А с девятого класса начал заниматься моделированием. У нас ежегодно проводится государственная олимпиада по разным предметам, и я участвовал по моделированию. В 2016 году было задание по изготовлению модели машины. И я занял первое место. В 2017 году в двенадцатом классе нам дали очередное задание, и я опять победил. Так что я двукратный победитель этой олимпиады. И в том же году поступил в монгольский государственный технический университет. Закончил первый курс и поступил в МГТУ им. Н.Э. Баумана по специальности машиностроение.

С третьего курса я начал заниматься различными проектами. Но всё началось с курсового проекта «Детали машин»: можно было сделать обычный проект или особо сложный. Я выбрал особо сложный. Мне дали задание спроектировать сложный редуктор, и мы его изготовили на кафедре МТ1. Потом мы хотели использовать этот редуктор в роботе-манипуляторе SCARA. И на кафедре изготовили этот робот и разработали систему управления этим роботом. Я год работал инженером.

Воротников: в прошлом году мне довелось быть в Монголии. Я как понимаю, мы с вами где-то недалеко были, я был в городе Ховд,  это ваши края? Я немного представляю, что такое Монголия. Почему вы взяли такой манипулятор? 

Самбу: потому что для этого робота не требуется сложная система управления, редуктор подходит для моей задачи.    

Воротников: у вас сколько редукторов там стоит?

Самбу: один.

Воротников: планетарный редуктор обычно рассчитан на большие мощности, большие нагрузки, но у вас же здесь нагрузка не большая. Зачем вы поставили такой редуктор? 

Самбу: этот робот для тяжелых работ.

Воротников: но у него грузоподъемность несколько килограммов всего?

Самбу: да, но это прототип.

Воротников: и все же, для каких задач? Я понимаю, что это ваша научная работа? Тогда вопрос по поводу постановки задач: почему вы выбрали SCARA, для каких задач? Что вы хотите автоматизировать с помощью такого манипулятора?

Самбу: это будет захват объекта на конвейере.

Воротников: а на конвейере что?

Самбу: детали.

Воротников: какие?

Самбу: в дипломе у меня был шлифовальный станок с роботом SCARA для изготовления осевого инструмента.

Воротников: зачем же вы решили робота на конвейер поставить, может быть правильнее было бы оставить его на станке? Вы поставили планетарный редуктор, который очень точен и рассчитан на большие нагрузки. У вас же грузоподъёмность не больше двух килограммов? Второй вопрос по системе управления: у вас какой двигатель стоит здесь?

Самбу: шаговый без обратной связи, только есть концевики.

Воротников: на него надо поставить, и это не очень сложное решение, какие-нибудь кодеры. Надо обратную связь делать.

Калаев: это наш внутренний проект, связанный с развитием компетенций у студента. Вы правильно сказали о проблемах создания такого робота, но когда студент сам сталкивается с реализацией своего замысла, тогда, как мне кажется, из него может вырасти хороший специалист.

Воротников: я бы вам посоветовал все же определиться с задачами. Тогда потом пойдет всё остальное. Пока это как бы эклектика – очень мощный привод, отсутствие управления этим приводом, и непонятен сам процесс. Я бы начал с процесса, что нужно и как переставлять, здесь кинематическая схема возникает. А так далее.

Калаев: у нас концепция была такая: действительно есть пробел в плане цели, для чего этот проект, но, по сути, мы «купили шуруповерт и не понимаем, что с ним делать». Здесь примерно то же самое. Мы не понимаем, как можно это использовать. Пока задача простая: сделать робота, научиться им управлять, затем мы будем двигаться в направлении какого-то промышленного использования.

Воротников: значит, вы идете от требований заказчика? Но это советский подход – сначала сделать, а потом куда-то впарить. Но ваш подход понятен – если что-то хочешь научиться делать, надо брать и делать.

Кузьмичев: у нас очень любят Южную Корею и говорят, что там вопрос с роботами решен, в промышленности особенно. А как у нас? Рядом с вами стоит товарищ из Монголии, а Сергей Анатольевич очень трепетно относится к студентам, что надо сделать преподавателю, чтобы поверили в вас, и поверили в специальность?

Воротников: забавна нынешняя ситуация. Началась в очередной раз попытка развивать отечественную робототехнику. В 1985 году Советский Союз занимал второе место в мире по производству промышленных роботов. Это была компания, спущенная сверху, была государственная программа, и была дана команда всем министерствам догнать и перегнать Америку, не Японию! Больше всего манипуляторов было американских.

Эта команда была воспринята так: «Вы – механик, а он двигатели умеет делать. вы оба в одном министерстве. Через два месяца от вас ждем манипулятор».

Примерно так это было запущено в 80-х годах, и было сделано очень много манипуляторов. Но они все были плохие. Механика у нас в стране была неважная. Управлением пытались убрать эти проблемы. Плохо убиралось, потому что электронная база была неважная. Был тогда создан наш Центр робототехники в Бауманке и небольшое подразделение, где ребята непрерывно ремонтировали роботов. Сейчас, кстати, происходит почти то же самое. Со мною разговаривают люди из разных серьезных ведомств, например, из Росатома, там собираются строить завод по производству промышленных роботов. Еще есть такого же уровня организация, которая будет строить. Но сейчас нет завода, построенного на таком уровне. Но есть коллективы на заводе в Челябинске, там хорошие инженеры, и вот они для своих нужд что-то такое немного делают. Создают малые предприятия на заводе. Но вот сейчас дело немного оживляется и я, честно говоря, надеюсь, что что-то должно измениться в форме организации всего этого дела, а не просто собирать людей, чтобы они через два месяца уезжали в Соединенные Штаты. Что касается второго вопроса, мне очень нравится то, что вы делаете. Конечно, нужны молодые люди на кафедрах и надо сделать, чтобы их там держали. А молодые люди могут давать свежие идеи. На мой взгляд такого типа проекты, когда кафедра помогает реализовать железо и каким-то образом финансирует это дело, это – главная проблема и у нас в робототехнике. У нас на кафедре ребята за свой счет что-то делают, и им удается где-то в Бауманке денег найти. Но это вопрос очень острый. Но я бы хотел, чтобы во всех проектах была система: чтобы не просто делать какую-то штучку, а чтобы она была как система. А система как карточный домик – вышибешь одну карту и всё развалится. Всё должно быть связано.

Вопрос: что вы делаете на бауманских мощностях?  

Калаев: станок, который стал отправной точкой для нашей деятельности, станок Миллер, он работает до сих пор и мы его как собрали в 2015 году, так он и работает. Мы его несколько раз модернизировали, несколько раз усиливали, поставили более мощный шпиндель. Мы на этом станке обрабатываем 90 % деталей. У нас станки спроектированы таким образом, что все детали мы можем сами для себя обработать, у нас в основном все несущие детали из алюминия. Если задача обработать сложную геометрию, мы это делаем либо на стороне, либо на мощностях, которые есть у нас на кафедре. У нас на кафедре есть  два пятиосевых станка, но мы, честно говоря, не часто пользуемся оборудованием у нас на кафедре, должна быть квалификация по работе с такими станками.

Вопрос по поводу комплектующих.

Калаев: Действительно, со станочными комплектующими есть проблема, и опоры, и ходовые винты, что-то делают у нас. Но, как правило, это «что-то» очень больших габаритов. Мы можем легко найти передачу для советского станка, сделанную на старом советском заводе. Она будет большая по размеру, с определенными обработанными концами. И будет стоить как крыло самолета. Или чуть подешевле. Опоры станочные можно найти – есть старые стандартизированные советские опоры. Но их мало кто делает. Кто их продает? В первую очередь это Тайвань, лидер в сфере недорогих комплектующих, но качественных. Раньше мы что-то заказывали в Германии. А далее – Китай. там делаются реплики тайваньских комплектующих, но они сильно ниже по качеству. И так качество пляшет от партии к партии. Направляющие у нас в России – профильные шариковые, либо роликовые, — к сожалению их никто не производит. Это вообще проблема для всего нашего станкостроения. Моторы. В своих станках мы используем шаговые двигатели. У нас делают в России бесколлекторные двигатели постоянного тока. Их можно использовать в наших станках, но это сильно увеличит себестоимость. Тот же шаговый двигатель с более или менее неплохой точностью и даже с обратной связью будет стоить, условно говоря 10 000 рублей, а если вы будем использовать наш отечественный двигатель – 40 000. И станок будет сильно дороже, но покупатель качество изделия не получит, характеристики лучше не станут. Профиля можно купить у нас в России: и качество хорошее, и условия доставки, и хорошие цены.

Вопрос: сколько станков продаете в год?

Калаев: среднее число в год – 20-25 станков. Плюс к этому добавляются не типовые проекты: есть просто линейка станков с разным рабочим полем, и в ней какие-то модификации.  Сейчас у нас, например, заказ станка, который имеет консольный вынос небольшой и нужен для обработки труб, которые ставятся не в зону рабочего стола, а ставятся сбоку от станка. Мы в свое время делали модули и для покраски, когда перемещается краскопульт; был проект модуля протяжки. У нас в Подмосковье есть группа энтузиастов, которым уже под 70 лет, очень умные люди, и они занимаются вопросом капролона. И они научились

Этот каролон отливать, научились делать специальные композитные материалы, и, в частности, они делали пластины для бронежилетов. И использовали не стандартные керамические пластины, а делали на базе своего капролона.  Для производства подобных бронепластин мы им делали специальную машину, которая протягивала это волокно через печь, и там требовалось довольно большое усилие. 

Кузьмичев: Дмитрий Пуклинов на чаепитии после лекции Андрея Кривенко сказал: у меня завод литейный под Ступино. И оказалось, что ему нужны партнеры, а он «бегает» по сайтам, но надежности выполнения заказа крайне мало. И мне кажется, что среди выпускников есть предприятия, которые могли бы вести совместную деятельность.

Калаев: безусловно, очень важно, когда есть кооперация. Но пока она есть на местах, например, мы делаем станки не из алюминиевых деталей, а приходится делать точные изделия, и мы, когда начинаем рассылать чертежи, документацию на то, что нам надо изготовить, у нас первые — 8 позиций – это наши бауманские выпускники. Среди них компании, которые занимаются металлообработкой, которые шпинделя ремонтируют, и, честно говоря, когда возникают такие задачи, нам проще позвонить своим знакомым, которые с других кафедр, либо нашим бывшим выпускникам. Но нет такой единой организации, где были бы контакты, есть только свои личные связи.

Кузьмичев: Самбу, у вас, надеюсь, будет успешной учеба в магистратуре и в том году, и в следующей. После окончания магистратуры что вы собираетесь делать?

Самбу: я поступлю в аспирантуру и хочу открыть свою компанию. В Монголии есть одна компания, которая производит станки, точнее, собирают из китайских комплектующих. Это как Лего.

Кузьмичев: наверняка в Монголии есть выпускники Бауманки. Кого-нибудь знаете?

Самбу: я первый студент из Монголии, который учится на МТ1. Но сейчас на кафедре МТ12 учится девушка. А остальные на ИУ. В Монголии есть выпускник, ему 50 лет. Он закончил МТ3. Сейчас у него небольшой завод. Я сотрудничаю с предприятиями моей страны, например, для горно-обаятельных заводов в Монголии я спроектировал ковш и сейчас он в процессе изготовления.

Вопрос: что сейчас в вашей компании после начала СВО?

Калаев: сложно сказать. Цены подросли. В самом начале проблема была в том, что с заказами было тяжело, потому что всё было в максимальной неопределенности. Видимо, все боялись рисковать деньгами. А потом всё как-то наладилось. Если говорить о выставках, то Металлообработка, которая была в прошлом году, была рекордной. И у меня субъективное мнение сложилось, что все как-то активизировались, даже те заводы, о которых раньше никто не знал, стали появляться, стали развивать свою продукцию. Сейчас какой-то подъем нашей отрасли идет. Сейчас всё выровнялись. 

Прав коллега Калаев, говоря о развитии отрасли. Но интересно, как думают об этом те люди, которые развиваю современный бизнес и даже его финансируют. Им важно помнить слова Виктора Степановича Черномырдины: «Наша непосредственная задача сегодня — определиться, где мы сегодня вместе с вами находимся».

В среду, 27 марта, с 17.30 Клуб инженеров и предпринимателей МГТУ им. Н.Э. Баумана совместно с Центром выпускников МГТУ им. Н.Э. Баумана проводит в аудитории 120Т открытую лекцию на тему «КАК СТУДЕНТОМ СТАТЬ КОНСУЛЬАНТОМ И СОХРАНИТЬ ЗДОРОВЫЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ». В гостях у нас выпускника МГТУ им. Н.Э. Баумана Сергея Кузнецова, руководитель проектов в Газпромбанке. Кузнецов расскажет, как он попал в сферу консалтинга, как она устроена (опыт бауманца), какие фирмы лидируют в этой сфере бизнеса, как сохранить душевное здоровье и найти свою любовь в нашей непростой жизни.

Участие возможно для всех, в том числе удаленно — подключение на встречу осуществляется по ссылке https://webinar4.bmstu.ru/b/der-xp3-afu

Нет без явно усиленного трудолюбия ни талантов, ни гениев, — полагал Дмитрий Менделеев, оставивший свой след в мировой науке. В современных условиях руководитель научной работы подобен режиссеру, он создает спектакль, хотя не появляется сам на сцене, — считал один из основателей ФизтехаПетр Капица, не менее именитый и известный всему миру. Андрей Кривенко, выпускник МФТИ, основатель компании ВкусВилл и фонда «Тилтех», выступая 28 февраля в Клубе инженеров и предпринимателей МГТУ им. Н.Э. Баумана с лекций «Это идея! Университет предпринимателей и его реализация в МФТИ», говорил о конкретном руководителе, который свяжет усилия лабораторий Физтеха, технологических партнеров и фонда «Тилтех» в такой тугой узел, что результаты будут ошарашивающими для всех участников, в том числе и для МФТИ.

Но сначала по традиции в адрес гостя полетели три наивных вопроса:

Кузьмичев: в училище для студентов самая лучшая еда была такая: сметана 200 или 100 грамм в стаканчике и булочка. А вы, когда были студентом, чем себя потчевали?

Кривенко: на Физтехе не ходил в столовую. Готовили еду в комнате. Любимыми были голубцы, щи, спагетти. Пельменей не было.

Кузьмичев: он простой, только, пожалуйста, свою чудную сеть, которую вы создали, не трогайте. У вас дети, как и у многих. Как вырастить такого, как вы здорового и нормального мужчину?

Кривенко: таких ответов не знаю.

Кузьмичев: не знаете? Хорошо, заземляюсь, что надо кушать, чтобы вырасти здоровым, красивым?

Кривенко: Есть голубцы, щи… (смеется).

Кузьмичев: я с этого года рекомендую, когда очень холодно, пить очень серьезный напиток. Как думаете, какой?

Кривенко: от холода?

Кузьмичев: да, когда очень холодно и хочется согреться быстро! Выпил пол-литра и готов!

Кривенко: теплой воды?

Кузьмичев: нет, не теплая вода! Кто из присутствующих может сказать, что это за напиток?

Голос из аудитории: сбитень!

Кузьмичев: правильно! Как вы думаете, можно ли создать такую машину, которая бы зимой варила сбитень, а у нас меда, не буду говорить до чего, а летом эта же машина делает хлебный квас!

Кривенко: про мед я вспомнил анекдот: ко мне периодически обращаются с закупками в эту известную сеть, но я там давно не работаю и никого не знаю. Но всем рассказываю про свой опыт: вы можете нормально общаться кроме двух продуктов – меда и иван-чая. Не вступайте ни в какие переговоры никогда и ни при каких условиях.

Кузьмичев: а у меня для вас есть подарочек. Вы не знаете, а Михаил Валерьевич (ректор) знает, он здесь, когда выступал, как и вы, получил в подарок вот этот фолиант. Вручаю! Это книга, кстати, всем еще раз хочу напомнить, что лекции по управлению здесь в вузе начались в 1904 году, а эта книга – репринт книги 1911 года. Это учебник по управлению. Книга переиздавалась три раза большим тиражом была главной для всех, кто занимался вопросами управления. Книгу я не просто защищаю, в журнале Российский журнал менеджмента я товарищу главному редактору Катькало, он сейчас в Высшей школе экономики рулит Высшей школой бизнеса, я сказал, что у нас автор первого в мире учебника по управлению. Он здесь учился, потом здесь работал, правда, в 30-е годы его расстреляли. Поэтому для вас эта книжка, так много правильных и умных вещей.

почему я попал в эту тему?

Кривенко: спасибо. Давайте контекст: почему я попал в эту тему? Сам закончил МФТИ, у меня сейчас дочь на 6 курсе, сын на 3-м. Не уверен, что остальные дети тоже пойдут. Родители у меня ученые до сих пор. Они как молодые ученые приехали в Черноголовку из Ростова-на-Дону. Закончили физический факультет. Это научный городок и я в нем вырос. Других вариантов, как пойти учиться не было: у меня в классе МФТИ МИСИС, Бауманка, МГУ. Вариантов почти не было. 1992 год – год, когда наука совсем была не нужна. И та конструкция, которая была собрана, многие про нее слышали, были научные университеты, рядом с ними были кафедры, была промышленность. В 90-х годах это всё развалилось. И у меня все друзья – шесть человек, такая была плотная тусовка, — в Штатах. Я один остался. Наукой в Росси заниматься было невозможно. Я тоже, как все, кто остался, пошел в консалтинг. Не знаю, он до сих пор популярен? В 90-е годы было популярно внедрение ИТ-систем, внедрение систем учета. Я попал в финансовую сферу – лет 8 работал финансовым директором в разных компаниях российских. На самом деле про Физтех даже забыл. С друзьями обсуждал, что проблема 90-х в том, что не нужны мы как бы университету как студенты. А студентам не нужен был бы университет. И это огромная беда. Для нас казалось, что что-то было: нас заставляли что-то решать, сдавать. Наверное, те, кто уехал в Штаты, мои друзья, для них это стало большой площадкой… но все равно, модель университета в те годы потерялась. И о 90-х можно сказать, что это был входной фильтр, кто может на входе решать задачки, применить голову, дальше попытаться за пару курсов не вылететь и пройти программу, которая нужна. Два курса – это критический переломный момент. После этого почти все доучивались. И для других стран, для бизнеса, поставщиком университета становился студент. Эта проблема университета мною была осознана лет 10 назад. Так же не должно быть! Что, университет разве фильтр? Кто в нем лучше воронку организует? Кто лучшие кадры соберет?

Какую ценность дает университет?

Какую ценность дает университет? В 2016 году я со своими друзьями-партнерами открыл венчурный фонд «ТилТех». Мы его назвали «Тил» — это антитеза Тейлоровским подходам, что кроме Тейлора есть еще и подходы, грубо назову, человеческие. Человек не механизм всё-таки! Одно дело управление производством, а другое дело – работа в команде. «Тил» – это переход к слову бирюзовый, от которого мы все ушли. Второй – «Тех». И нам казалось, что мы создаем фонд, который должен помогать российским предпринимателям организовывать технологические бизнесы, чтобы они были с технологиями. Технология – это антагонист продажи арбузов на рынке.  Надо не этим заниматься. А «Тил» развивает командообразование. Но за первые лет пять-шесть получилось создать систему: как можно командам рассказать, что такое «Тил». Я сейчас этим занимаюсь и продукт называется Beyond Taylor.  Уже 11 поток у нас. Для предпринимателей, у которых есть реальный бизнес – 100 миллионов, например. Или многомиллиардный. И мы им рассказываем, как надо вести бизнес, обучаем. Они проходят примерно 100 часов. У нас много компаний в «ТилТехе», есть успешные компании. Но у нас ничего не получилось по «Тех». Выпал «Тех». Не очень понятно, как в российских компаниях внедрять технологии. Оказалось, что компании не разрабатывают сами технологии, а уже используют готовые. Ведь то, что с «Тех» включало в себя венчур, тема страшна: за венчуром надо ехать в Силиконовую долину. Поднимать раунды. Продавать это все инвестору. И по факту эта история не получилась.

надо с «Техом» как-то справиться

Где-то полтора года назад пришла такая идея: надо с «Техом» как-то справиться. И тут основная идея – университет 3.0. надо сделать такую модель, при которой университет станет центром R&D команд. Те бизнесы, которые у нас есть, они достаточно крупные, порядка 20 активных бизнесов. Каждый из этих бизнесов не может создать собственное дело по биг-дате. Как известно, лучшие идут куда: в Тинькофф, Сбер, Яндекс. Когда я изучал в Силиконовой долине бизнес, и нам показали Google – сюда идут лучшие! В него не собирались попасть на работу выпускники лучших вузов. Вторая есть очередь – IBM, Cisco, Microsoft. А потом чуть дальше еще корпуса. Я спрашиваю: а там что? Там компании типа Walmart, – это те, кого не взяли первые. Но это нормальная история. Пойти студенту Физтеха работать с биг датой, с какими-то умными технологиями, в какую-то не очень известную компанию технологическую, фактически невозможно. И у выпускников, по сути, есть крупные компании, которым нужна разработка технологий. Им важно не создавать технологии, а их внедрять. Какие есть модели выбора? Первая, которую они хорошо освоили, внедрить в университет свою базовую кафедру, либо лабораторию. И сидеть на этом фильтре. Они «говорят» университету: нанимай хороших студентов, мы тебе даем «зачетки», а ты сам занимайся кадрами. Есть такая модель: компании «говорят» — вы там в университете стартапчики формируйте, если нам понравится, мы будем их покупать, но по цене другой… эта модель похожа на наем сотрудников. Есть третья модель – 2.0, это когда бизнесы размещают в университете заказы на НИРы, на разработку каких-то технологий. Университет «говорит»: у меня есть лаборатории, в них мы нанимаем завлабов.  Кто-то из студентов становится аспирантом и остается в этих лабораториях, и мы, как «лаборатория», можем сделать для вас исследование. Для вас за определенные деньги, мы пишем статьи, можем сделать. Эта модель 2.0 была внедрена на Физтехе где-то лет 19 назад. В данный момент примерно 106 лабораторий и примерно 500 студентов работают именно в них внутри кампуса университета.

Сколько мы Королевых потеряли

У меня такой возможности не было, когда я учился, у меня не было ни одной лаборатории, где я мог работать. Понятно, есть сложности с зарплатами. Кто-то делал статистику: в течение 5 лет после выпуска в среднем студент МФТИ получает зарплату 260 тыс. рублей. Лаборатории понимают, если они будут платить 40, кто останется? Естественно, зарплаты там не 100. А выше. Но всё равно разница большая. Но есть люди, о которых я говорил, что «летят» в крупную компанию, и у них, как правило, не появляется технологическое будущее. У них нет шансов стать ученым, заниматься разработкой. Так что, если голова хорошо варит, будешь хорошим project manager. Сколько мы Королевых потеряли с такой моделью, неизвестно.

Университет 3.0 – это наша попытка сделать модель, при которой компания технологическая, которая сейчас работает на российском рынке, и у нее есть какой-то продукт, и она целенаправленно понимает, что её нужно разрабатывать «эту» технологию, её недостаточно брать уже готовую технологию и просто внедрять клиенту. Её клиенты ждут, что это будет российский продукт. Причем, это может быть и софт, и железо. Но нанять такую команду она не может. Мы предоставляем шанс этой компании, по сути, разместить лабу на Физтехе. И здесь идея о том, как бизнес может быть полезен университету, как можно на 3 или 4 курсе попасть в реальную рэндкоманду. Для университета это может быть не только рэнддикоманда, если про Бауманку, наверное, это инженерные команды. Что такое 4.0, я не знаю. Я попытался объяснить «на пальцах» другую модель, которая должна решить вопрос о том, что даже небольшие компании могут себе позволить создавать сами с нуля российские технологии, используя большой ресурс студентов.

Я передаю слово Денису. Денис работает с октября как руководитель проектного офиса внутри университета. А я в университете советник (ректората). Денису в этом смысле очень повезло, он пять лет работал в проектном офисе одной из школ (факультете), поэтому представляет, что это всё непросто, а человек со стороны, бывает полгода разбирается во всех вопросах. Мне повезло, Денис во всем стал хорошо разбираться и почти сразу вник (в суть). Я прошу рассказать о результат и о том, как у нас всё «склеивается».

Айвазов Денис занял место Кривенко и приступил к презентации.

корпораты просто забивают гвозди микроскопами

Айвазов: в 2016 году поступал в бакалавриат МФТИ. Бакалавриат и магистратуру закончил. Ни одной пересдачи не было в жизни – необычной опыт, всем советую (смеется). Хотя говорят, что пересдача – это тоже особый опыт. Сейчас учусь в аспирантуре и за эти 6 лет учебы, 5 я проработал в МФТИ, начиная с каких-то маленьких историй типа встреч с выпускниками кафедры, мероприятий студсовета и так далее, постепенно каждый год происходил определенный рост деятельности, постепенно доросло до открытия крупной магистратуры с корпоративными партнерами, а потом стало понятно, что эта история не сильно масштабируемая, и честно, иногда корпораты просто забивают гвозди микроскопами. Вот что я действительно увидел – они хотят студентов топовых вузов. В этом смысле Физтех, Вышка, Бауманка – все им очень нужны, но нужны они им просто аналитиками, датасайнтистами, разработчиками на понятных языках. И это кажется недореализация того потенциала, который заложен в ребятах, которые не зря ботали физику, не зря ботали математику. Тем не менее, те, у кого есть много денег, предлагают хорошие условия, и в рамках этих условий ребята достаточно неплохо работают, и в этом смысле компании еще дальше пошли – они усилили вложения в образование и в науку, и с одной стороны это хорошо, реально хорошо, потому что появился определенный приток денег тем же преподавателям в бакалавриате и в магистратуре, какие-то образовательные программы можно проводить; но, с другой стороны, немного поменялся фокус фундаментальной и даже прикладной науки – прямо к конкретным точечным задачам, KPI  месячных показателях, лабы перестали выдерживать конкуренцию, которая существует с крупными корпоративными игроками, которые у нас есть. Я буду активно дополнять то, о чем рассказывал Андрей, потому что не зря презентацию притащили (смеется). Но рассказ будет чуть шире и можно в реальном времени задавать вопросы.

завязаны на прикладные заказы.

Поработав в этой истории, до десятого года были истории про чистые маленькие научные лаборатории и базовые организации с «условными» конструкторскими бюро. В широком смысле это институты РАН, там фундаментальная наука, и, с другой стороны, были какие-то инженерные, около заводов различных, базовые кафедры, и вот у студента был выбор из этих трех сущностей. Хотя на Физтехе тенденция по работе с базовыми организациями, с партнерами была везде, и в Бауманке на тот момент было много интересных партнеров. Правда, часть из них из оборонки. Где-то в 10-15-х годах пошла тенденция на то, чтобы активно открывать новые лаборатории, о которых упоминал Андрей, было много прикладных и много на мегагранты от государства, но у них была одна большая проблема – они не были никак, по существу, завязаны на прикладные заказы. Они очень классно огораживали предметную область, например, лаборатория по дискретной математике, и всё. И профессора по этому направлению классные, и преподаватели, – они копают в эту сторону. Публикуются в крутых журналах, в конференциях участвуют. Но нет приложения, нет адаптации того, что они исследовали под те задачи, которые возникают не только у бизнеса, у бизнеса задачи зачастую более тактические, а вот прямо перед страной или внутри отрасли. И надо было эту историю как-то изменить. Но при этом есть еще два формата, которые начали активно набирать обороты – это формат стартаперства, когда активны прежде всего именно студенческие команды, собирают стартап и с мечтой о единороге радостно бегают просить инвестиции. Это, с одной стороны, очень здорово и мило, потому что они с горящими глазами, с кучей энергии рассказывают о том, какая к ним пришла крутая идея, как они её обсуждали, но кое-чего не хватает. Не хватает понимания рынка, предметной области и реального запроса от бизнеса. Это, с одной стороны. А с другой – порой не хватает какого-то фундамента, в том числе научного, для понимания того, насколько глубоко можно копать в ту или иную сторону. Им пришла идея – надо сайтик какой-то поднять или приложение сделать, в целом здорово, но это тоже не до конца реализация потенциала, который может быть в них заложен. И второй формат, когда корпорации начали постепенно понимать, что текущие инструменты – это хорошо, но надо еще за эти вот проценты бороться.

куча банков, у всех есть скоринг

Вот куча банков, у всех есть скоринг, у всех есть большая база клиентов, много данных про этих клиентов. И вопрос уже не в том, что у вас нет линии этого продукта, а в том, насколько вы эффективно эти кредиты выдаете, насколько хорошо модели предсказывают у вас отказ аппаратуры, борьба за проценты по факту. А вот эти проценты выигрываются не на инжиниринге, или не на принципиальных бизнес-решениях, а выигрываются на том, что называется State of the art (самые передовые достижения техники). Это исследования, которые проводят ученые, но, прежде всего, прикладные. Нам как-то сказали, что если мы хотим исследование, которое окупится меньше, чем через 20 лет, то мы типа арбузами торгуем. Один партер сказал, что мы хотим, чтобы оно лет через 5-10 было применимо, желательно, чтобы увидеть, как оно применяется.

Прикладная наука – это про то, чтобы уже существующие модели докручивались или находить новые подходы к различным задачам. 3-5 лет назад про GPT, про большие аналитические модели толком никто ничего не знал. Но математика основная для них была еще в годах восьмидесятых. Не хватало вычислительных мощностей. Не хватало данных. Не хватало понимания того, что это надо. И в этом смысле вот оно – фундаментальная наука, математический базис. Но обучение нейросетей на огромных базах данных началось в десятом году или чуть позже. Начали делать модели компьютерного зрения, модели генерации текстов. И вот это прикладная наука.

компании зачастую просто боятся

Компании стали заказывать исследования и разработки в вузах, в том смысле, что это по факту услуга, но отличие заказного НИР от простой услуги по разработке в том, что даже по федеральному закону не гарантирован результат, не платится НДС. Могут сказать: давайте мы проведем исследование, протестируем гипотезу и с вас обещание заплатить нам за работу, с нас – написать отчет о том, как мы работали, если говорить про НИР или НИОКР, то соответственно предоставить какой-то опытно-конструкторский образец, что-то живое. Выполняет ли оно все требования или нет, это вопрос следующий. Поэтому компании зачастую просто боятся отдавать НИРы в вузы. У нас были международные компании, которые работают «оркестратором» чтили НИР и НИОКР. У них была такая политика: если какая-то большая задача, целое направление, например, компьютерного зрения, нарушения каких-то алгоритмов, они в кучу вузов по всему миру засылали эти задачки, по 20, 50, 100 тысяч долларов за один НИР\НИОКР, но по факту они не останавливались на одном вузе, а сеяли в кучу, а потом собирали полностью все эти результаты и у себя выбирали, и вообще чаще всего играли ансамблем: методы вот этого вуза совместить с методами вот этого, еще чуть-чуть докрутим и у них получались очень хорошие результаты, они там выигрывали на рынке своих устройств.

Но это тоже не вариант для вуза, для его сотрудников, для выпускников и студентов с точки зрения долгосрочной работы. Здесь просто: компания приходит, дает заказ, платит деньги, получает результат, уходит. Дальше сама внедряет, сама использует, сама применяет. И здесь вуз никак не задействован, а ученые получили фиксированную оплату за рабочие часы и пошли искать следующий заказ.

Университет 1.0 – это просто классическое образование. Университет 2.0 – это педагогика + исследования. Университет 3.0 – это всё-таки преподавание, исследование и бизнес. И они должны быть очень плотно соединены, без одного другое не работает.  

больше будущих Королевых

Одна из стратегических целей, о которых Андрей сказал – больше будущих Королевых, в хорошем смысле людей на стыке технологий, умения глубоко погружаться в технологии и исследования и таких компетенций прикладных, бизнесовых, вплоть до того, чтобы понимать что нужно рынку, что нужно клиенту и как из каких-то технологий собрать продукт, который будет востребован и полезен. Чтобы больше людей собирали такие классные решения, мы и хотим объединить и скрестить насколько это возможно обратно образование, науку и бизнес.

Средний и крупный бизнес, корпорации в том числе, конечные заказчики, которые говорят, что им нужно, какой итоговый продукт. Сейчас это импортозамещение. Хайт на искусственный интеллект. Такие компании готовы платить только за конечный продукт. У нас вчера был ГЛОНАСС, и они очень интересный пример рассказали: были у заказчика, спрашивают, сколько надо определенного девайса, не буду говорить детали, а сколько вам нужно штук? Они – две, три, может пять тысяч в год. Наш сотрудник – если я пойду и своим разработчикам скажу, они меня сразу пошлют, потому что мы с таким маленьким объемом ну просто не работаем. Там больше трудозатрат, больше задач по постройке конвейерной линии, постройки оборудования, провести тесты, получить сертификаты и так далее, и этот заказчик на 5 тысяч принесет пользу? Большим, крупным компаниям нужны сотни, тысячи, десятки тысяч, миллионы, если говорить о больших объемах денег.

назвали в схеме технологический партнер

Но возникает вопрос: кто им поставит огромное количество чего-то, что даже не заработано? Сначала исследования и разработки должны проводиться профессорами и научными сотрудниками лабораторий, исследовательских центров, потом то звено, которого у нас долгое время не хватало, это тот, кого мы назвали в схеме технологический партнер. Это компания, которая как раз из идеи, из прототипа, из отчета НИР/НИОКР в лаборатории может сделать продукт – одну штуку, пять штук, малую серию. И потом её продавать крупняку. Средний бизнес он какой-то тихий и неприметный, его трудно узнать. Но ты не знаешь, что за компания. Но они очень крутые. Мы за полгода пообщались, наверное, с около сотни малых, средних и крупных бизнесов, они все по-своему крутые: у них своя корпоративная культура, свое позиционирование и понимание своей миссии. Каждый занимает свой определенный кусочек в пищевой цепочке не потребления друг друга, а производства друг для друга. Такая длинная конвейерная лента, которая начинается в голове ученого и заканчивается каким-нибудь приложением или какой-нибудь железкой.

Наш клиент – технологический партнер. Мы должны найти для него идеальную лабораторию, которая наиболее хорошим образом закроет технологические потребности, нехватку компетенций, совместно с ним создать эту лабораторию – мы продаем не результат РИД, это продажа идеи партнерства. Собирается определенная воронка, мы рассказываем о предприятии, рассказываем о партнерах Физтеха, они рассказывают, на конференции выпускников тоже рассказали. Воронка дальше должна пройти определённую валидацию и дожить до конца.

ссылка на видео

мы находим сами, выступаем как единое окно проектного офиса

Как выглядит этот процесс? Компания должна сформулировать технологию, в рамках которой и будем сотрудничать. Как пример могу привести компьютерное зрение с улучшенными алгоритмами. Первый критерий – это технология, в рамках которой мы рассматриваем проект. Нулевой этап – просто познакомиться, классическая воронка; дальше, поняв, что формат подходит можно сотрудничать, мы находим сами, выступаем как единое окно проектного офиса для огромного количества компаний внутри МФТИ, подсказывая, где, кто и чем умеет заниматься. Сами для себя и для Физтеха собираем технологическую карту: где, кто и чем он занимается, что уже было, с кем работали. После того как по сформулированному проекту компании мы находим связь с лабораторией внутренней, которая подходит, начинается проработка задачи, составляется дорожная карта, техническое задание, описывается более детальная история с точки зрения финансов, какое нужно помещение, сколько людей будет в нем участвовать и уже – полноценный план на крупный НИР/НИОКР у нас складывается.

энергия фотончика.

И затем весь этот массив передается в специально созданный под эту инициативу фонд при МФТИ. Мы его назвали «АшНю» фонд в честь логотипа МФТИ – энергия фотончика. Это тот элемент, которого не хватало для этого пазла. Нам как раз не хватало двух элементов – технологического партнера, который умеет системно доводить технологии до продукта и его продавать, а второе – это финансирование на НИР и НИОКР частное, потому что если компанию, так уж и быть, вуз убедил финансировать, она с барского плеча скидывает 10 миллионов, а потом приходит и забирает всю интеллектуальную собственность. Чтобы перевернуть эту ситуацию, надо было найти деньги, которые не привязаны к заказчику. Активно работая в вузе, я понял, что от них еще надо обороняться. Тут очень хорошая метафора с планетами: когда она набирает определенную критическую массу, у нее становится мощное гравитационное поле и отдельный метеоритик или ракета из атмосферы вырваться не может. Они начинают всё тянуть к себе: порой пытаются выкупать заведующих лабораториями, покупать студентов и сотрудников. Тот же Сбер приходил и сказал: нам нужно 10 000 аналитиков данных. Мы говорим: у нас всего в вузе столько людей на всех курсах от первого до десятого, до аспирантуры и докторантуры.

Фонд дает вузу

Слава Богу, что те, кто взаимодействует с вузом, понимают, что паритет сил и «не вытаптывать» кормовую базу, как они выражаются, лучше, чем её сейчас вытоптать, за год кучу KPI выпалить, чтобы повышение менеджеры получили, а потом приходят на следующий год, а тут никого нет!

Фонд дает вузу определенную гибкость, чтобы инвестировать деньги в НИР и НИОКР, хотя понятно, что это история рисковая, но по уровню риска она как венчур. Только венчур рискует командой и бизнес-планом, а здесь ты рискуешь уровнем пораньше – у тебя гипотеза научная взлетит или не взлетит. Но механика примерно та же. У нас нижняя пороговая история НИР – это где-то 5 миллионов рублей на маленькую команду и на пару месяцев. А дальше они могут доходить и до 100 миллионов рублей и больше. В случае, когда фонд одобрил исследования, тогда и запускается определенная лаборатория. Пока мы на этапе, что несколько почти проектов запустили, идет финальное согласование. Понятно, что НИР проводить умеем и эта история поставлена на поток. Но самое сложное –

доведение до фонда и проведение через фонд, поскольку такого никогда не делали. Мы начали с августа и первого почти 9 месяцев вынашиваем.  Остальные побыстрее пойдут, потому что с каждой следующей итерацией всё идет быстрее.

Еще очень часто спрашивают, на каких критериях выбирается технологический партнер. У нас 100 миллионов указаны и важные два момента: во-первых, основа бизнеса – какой-то технологический продукт с нераскрытым потенциалом, скорее всего, последняя миля самая дорогая, потому что если почти всё разведано, оставшиеся процентов 5 разведать очень сложно, но именно классные ученые на базе лабораторий с этим могут справиться, вчера он мог проесть статью, которая вышла где-нибудь в журнале Nature, как раз про эту историю, о которой бизнесмен не знал, что такое существует, что об этом пишут. Он это причем (?) и сразу метод адаптирует под конкретные данные. Во-вторых, это руководитель, который максимально заинтересован в сотрудничестве с вузом, который понимает, что под его надзором должно проходить это исследование.

они хотят в конкретике красный, зеленый, синий, желтый банк

Мы говорим про технологическую прокачку, которая появляется за счет того, что вуз разрабатывает новые технологии и дает определенную экспертизу, дает возможность нанимать студентов. Составлять конкуренцию крупным корпорациям, которые просто пылесосят весь рынок. А также бонусом может привлекать дополнительных заказчиков, что немаловажно для технологических партнеров. Когда бизнес не слишком большой, у них очень много проблем и вызовов: в частности, это кадры, потому что студенты что хотят – они хотят в конкретике красный, зеленый, синий, желтый банк, или куда-нибудь в распиаренное место, либо хотят в свой стартап. А вот посередине есть реальный бизнес, который из технологий делает огромное количество реально осязаемых вещей, а туда идти студенты не хотят. Они вообще про него не знают. У этих компаний нет денег на раскрутку, их достаточно много, они достаточно нишевые. Студент начинает их узнавать, когда он в тему какую-то очень глубоко копает: он узнает, что на рынке полупроводниковых схем есть три поставщика, а один находится в Зеленограде. В этом смысле базовые кафедры справлялись с этим. Корпорат может позволить себе свою магистратуру, свою лабораторию, свое подразделение, программу стажировок. Средняя компания не может несколько процентов с оборота взять и вытащить на пиар-маркетинговую активность. Для бизнеса это слишком дорого. И для них это большая проблема – они не могут масштабироваться, больше решений для рынка делать.

Отраслевая экспертиза и поток определенный денежный через опционы и роялти возвращается обратно в вуз. Здесь возможны разные механизмы, они очень сильно зависят от размера компании, управления проектов.

Вопрос: как вы ищите технологического партнера?

Айвазов: как мы ищем партнёра? Сначала надо понимать, что в вузе есть! 10 000 студентов и 3 000 сотрудников – это не так просто сделать! Мы сталкивались с ситуациями, когда соседи за стенкой не знали друг о друге, чем они занимаются, а оказалось, что почти одним и тем же. Могли просто стенку пробить и большим коллективом сделать больше, но упорно друг друга игнорировали. Но это о стадии запущенности: у нас на одном факультете презентации есть в лабораториях, всё там размечено, лаборатории, общие чаты, проектные менеджеры скидывают заказы. Друг другу помогают! А где-то через стенку – ноль. К сожалению, приказы сверху не работают и лучше их использовать, когда всё плохо. Мы в этом смысле ограничиваемся теми, кто сам заинтересован, понимает, что можно попросить ректора, чтобы он «туда» постучал и сказал: «предоставьте…», но это будет очередной запрос сверху без инициативы. Надо заниматься «по любви», как сказал один мой хороший друг, который и занимается «ей» по любви. И прикладной тоже. И в этом смысле – не хотят и не надо! Обычно самые активные лаборатории, которые участвуют в нашей схеме, они как раз маленькие внутри вуза даже не стартапы, а маленькие бизнесы. У них может быть оборот в 50, 100 миллионов. Реально руководитель лаборатории – это бизнесмен! Это маленький и очень наукоемкий бизнес. С ними надо говорить на языке вин-вин! Дальше они скинут материалы, всё предоставят, будут на встречи ходить, если надо, постепенно получиться обучить несколько менеджеров, которые сами будут знать, что и где находится. Есть еще коллектив физтехов, которые проводят технологический аудит: несколько интервью с коллективами, если дали согласие, там заполняют «формочки», разбиваются в технологиях, а потом выдают отчеты из разряда от поверхностного описания технологий, понятных менеджеру не из их сферы; до максимально глубокого погружения – говорят об уровне развития технологии, какие метрики используются и так далее.

Вопрос: мне сложно представить, как проектные менеджеры смогут адаптироваться в вузе, и наукоёмкую часть они же не на себя берут? Они работают с научными сотрудниками. И здесь, мне кажется, будет конфликт. 

Айвазов: отчасти соглашусь. Они на разных языках разговаривают и им очень часто нужен переводчик. Группа «переводчиков» примерно так называется: это очень редкий зверь! Вымирающий быстро. Мы до конца декабря воронку из 60 проектов вели вдвоем с Тимофеем. С одной стороны, это очень классный опыт, с другой стороны, мозг выедался. Начали искать такого зверя: разбирается в технологиях и, желательно, Физтех закончил, в лавах поработал, но уже руками работать не хочет. Зато хорошо следит за процессами и руководит проектами… и таких было очень тяжело найти. Мы нашли четырех.

Вопрос: хотел сказать спасибо за презентацию, было очень интересно послушать. Вы говорили о том, что надо «докрутить» идею бизнеса – это одна задача. А вторая – привлечь кадры в бизнес, чтобы бизнес стал интересным. Если ваши лаборатории докручивают бизнес, мы же говорим про технологические вещи, выпускники наших вузов работают на тонких технологиях. Я как представитель бизнеса, о котором вы говорите, понимаю, что не всегда команда в университете, которая не работала «руками», не имеет большого опыта и компетенций, не может бизнес доучить и показать ему моменты, где им «докрутиться». Как вы с этим работаете? Кто в университете будет рассказывать реальному сектору как ему «докрутить» его продукт?

Айвазов: это действительно большая проблема. В переводе с одного языка на другой сложно замотивировать. Во-первых, под это далеко не весь бизнес подходит. Мы некоторым начинаем говорить, что можем вам помочь, а они: не, не, не… мы и сами с усами. Всё знаем, у нас всё отлично работает. А почему вы 10 млрд не сделали в прошлом году? ну, там вот это не работает… но есть более осознанная категория заказчиков: они знают, что они не знают, но им надо как-то туда зайти.

На Руси чаем еще никто не подавился! Следуя этой максиме бравые мужчине пошли в Моложёный инженерный цент Бауманки, как тут не вспомнить Физтех-Фабрику, где на двух этажах застыло дорогое оборудование, украшенное пластиковыми финтифлюшками из ЗD-принтеров, откушивать чай из пластиковых стаканчиков. Но это были утопленники, хотя в центре есть трехлитровый термос. Сбросив с главного стола всё, что мешало, мужчины чинно уселись и начался не треп, а разговор по делу.

очень обалденно

Дмитрий Пуклинов, владелец литейно-механического завода под Ступино:

То, что вы сегодня презентовали – очень обалденно и как раз для малого и среднего бизнеса! Я соглашусь с ректором, что это, может быть, не дает технологического суверенитета в плане тяжмаша и самолетов, но ведь технологический суверенитет это много, много маленьких бизнесов. Малый бизнес вообще должен быть драйвером, его должно быть много. В этом смысле это очень здорово сделано! У меня много чего отозвалось в этой презентации, потому что действительно есть устройства, в которых я могу сделать корпус, знаю, как сделаны железки, но литейно-механический завод не делает печатных плат, не разрабатывает ПО. И здесь мне нужна компетенция: сейчас я бегаю по фрилансам, АВИТО, сайтам, ищу кто-бы хоть с какой-то гарантией, это же вопросы доверия, мог выполнить заказ.

Кривенко: есть история, которую я бы хотел добавить. В рамках партнерства у нас действительно есть заказчики, делающие малые партии, но есть заказчики, которым нужны платы. В Советском Союзе, в Черноголовке был построен завод, до сих пор работает, сейчас он называется Экспериментальный завод научного приборостроения. У него как раз цель была – быть рядом с Академией Наук, причем, он был рядом с институтами РАН, прототипы можно было делать партиями небольшими. И мы в нашей модели рассматриваем именно поиск партнеров, потому что наши 17 гектаров, ну никакого завода не будет, половину возьмет у нас электрохимическая «история» по батареям, а остальные 8 – максимум на них можно построить офисные здания. И это перспективная история, потому что у нас не только софт, но и поиск партнера, который сможет делать железо. Это девиз такой!

Никита Шорников: у меня с самого начала возник интерес, много вопросов на каждом шагу, видна неотработанная модель, знаю, как сложно что-то сделать с нуля и я понимаю, что это гораздо сложнее, чем делаю я. Проблемы, которые возникают, на порядок выше. Что мне интересно? Вот, например, создается лаборатория под определенную задачу и, соответственно, проходит научная часть, проходит часть «испытательная», и задача выполнена, но что дальше происходит? Лаборатория закрывается?

Денис Айвазов: важно понимать, что в отличие от лабораторий наших, существующих, я ну стал грузить, но у нас есть чисто грантовые – научные и фундаментальные, которые никуда особо не лезут, и к ним никто не лезет, если только проконсультироваться, есть индустриальные, когда компания просто «высаживает» свои задачи, дает деньги и на задачах студентов натаскивает, но это не очень интересно; но есть и проектные лабы – это коллектив вокруг определенных компетенций, который умеет и грантовую разработку, и заказные НИР, и подключается к новым лабам… я наблюдал ситуацию перегретой воды, когда вода дистиллированная без центров кристаллизации, не за что зацепиться, она может быть и 105 градусов, давно должна была вскипеть, но нет! И вот как раз инициатива Андрея привести к пониманию, что надо фонд собрать, и сразу появились возможности, команда набралась. Всё друг за друга цепляется, и вода уже может кипеть.

Кривенко: очень важная история – это центр компетенций. Трудно делать в первый раз даже исследование. Поэтому, у нас надежды, что будет меньше реальная стоимость управления проектами. У нас есть стартап-студия и она реально работает: за год 16 проектов. И там известная команда: там половина у Phystech Ventures и половина у ТилТех. Хотя там стартапов реальных не очень много, но есть пять, где, например, ребята-выпускники придумали нейро-сетку для рисования мультиков – получается в 5 раз меньше кадров. Формат стартап-студии мы сейчас меняем: чтобы был не только диплом, но и лаба на Физтехе. Им тоже нравится модель 3.0. 

Чай с вкусностями остался на столе и бравые мужчины вышли на плац, где студенты отрабатывают командный шаг и даже поступь. Им, и всем, кто верит в будущее великой России, стоит вновь напомнить слова Сергея Королева: Критикуешь чужое, предлагай своё. Предлагая — делай.

В среду, 13 марта, с 17.30 Клуб инженеров и предпринимателей МГТУ им. Н.Э. Баумана совместно с Центром выпускников МГТУ им. Н.Э. Баумана проводит в аудитории 120 Т (это новый корпус Технологии) открытую лекцию на тему

«Что может делать робот SCARA одной из старейших кафедр Бауманки?».

В гостях у нас Мунхбат Дашсамбуу (фамилия – имя), группа МТ1И-22М, студент из Монголии. Его представит Калаев Артём Сергеевич, выпускник МГТУ им. Н.Э. Баумана, старший преподаватель каф. МТ1, сооснователь организованного при кафедре МТ1 Металлорежущие станки (создана в 1930 году!) Малого Инновационного Предприятия (МИП) «Модульная механика», в рамках которого студенты и аспиранты под руководством преподавателей кафедры решают нестандартные задачи по разработке и созданию инновационных проектов в
Робот: Малогабаритный промышленный робот SCARA на базе планетарно- цевочного редуктора с механизмом параллельных кривошипов.

Вопросы к обсуждению:

Как сделать так, чтобы студенты пораньше узнали вкус своей профессии?

Первые шаги на этом пути: что делает преподаватель?

Еще один путь от обучения – через предпринимательство.

Вопрос в аудиторию: инженер – креативная профессия?

Участие возможно для всех, в том числе удаленно — подключение на встречу осуществляется по ссылке https://webinar4.bmstu.ru/b/der-xp3-afu

В среду, 28 февраля, с 17.30 Клуб инженеров и предпринимателей МГТУ им. Н.Э. Баумана совместно с Центром выпускников МГТУ им. Н.Э. Баумана проводит в аудитории 120 Т (это новый корпус Технологии) открытую лекцию на тему «Это идея! Университет Предпринимателей и его реализация в МФТИ. Как сделать бизнес партнёром Университета».

В гостях у нас Андрей Кривенко, выпускник МФТИ, основатель и совладелец компании ВкусВилл, основатель фонда «Тилтех. Кривенко расскажет:

• об основных мифах о предпринимательстве; 
• о модели развития Университета предпринимателей;
• о создании Мастерских предпринимателей в университетах.

О проектном офисе расскажут Соколовский Тимофей и Айвазов Денис

«Нам нужны мастерские предпринимателей, похожие на театральные мастерские. Эта система позволит понять, что такое предпринимательство. Я уверен, что предпринимательство – это навык, который можно и нужно тренировать», –считает Андрей Кривенко.

Кроме того, Кривенко заглянет в будущее как свое, так и своих проектов. Участие возможно для всех, в том числе удаленно — подключение на встречу осуществляется по ссылке https://webinar4.bmstu.ru/b/der-xp3-afu

что почитать о лекторе:

Эксперты обсудили модель развития Университета предпринимателей

15 июня 2023

«Нам нужны мастерские предпринимателей, похожие на театральные мастерские. Эта система позволит понять, что такое предпринимательство. Я уверен, что предпринимательство – это навык, который можно и нужно тренировать», –заявил Андрей Кривенко.

https://asi.ru/news/194624/

29 июня 2023 11:54

Кто поддержит предпринимателя?

На форуме «Сильные идеи для нового времени» обсудили механизмы стимулирования бизнеса

Олег КАРПОВ

Основатель Вкусвилла Андрей Кривенко рассказал об основных мифах о предпринимательстве, с которыми он сталкивается при обучении начинающих бизнесменов (в компании есть такая услуга). Самые распространенные – «успешный бизнес возможен только, если есть серьезные связи договорённости» и «не обманешь – не продашь». Также многие считают, что «главное в бренде – это упаковка», «бизнес неприятен, нужно применять насилие и заставлять людей работать» и «бизнесмены – это всегда рисковые люди».

«Я категорически не согласен с этим. За всю историю моих проектов не было никаких договоренностей, каких-то встреч. Больше того, опыт показывает, что предприниматель окажет другому предпринимателю лучшую поддержку, чем государство или институт развития. Поэтому поддерживаю идею АСИ о создании предпринимательского университета. Я всегда сравниваю бизнес с плаванием или вождением машины. Не все станут олимпийскими чемпионами или «шумахерами», но это точно то, чему можно научиться», – сказал Андрей Кривенко.

Читайте на WWW.KP.RU: https://www.kp.ru/daily/27522/4786043/

Университет предпринимателей нового поколения

22-06-2023

Университет предпринимателей нового поколения

На Петербургском международном экономическом форуме- 2023 обсуждали создание Университета предпринимателей нового типа, который будет готовить технологических предпринимателей, способных разрабатывать и выводить на рынок уникальные продукты

Основатель компании «ВкусВилл» Андрей Кривенко считает, что необходимо выстроить систему, где студенты сразу попадают в предпринимательские команды. «Университет может сотрудничать с технологическими корпорациями, производить продукты и «доводить» их до малого и среднего бизнеса. Это модель университета 3.0. Нам нужны мастерские предпринимателей, похожие на театральные мастерские. Эта система позволит понять, что такое предпринимательство. Я уверен, что предпринимательство – это навык, который можно и нужно тренировать», –заявил Андрей Кривенко.

https://club219476067.vsite.pro/news/58

Главной героине комедии Эльдара Рязанова «Девушка без адреса» суровый голос приказал: «Катя! Оставьте вазу! Это богемское стекло. Его нельзя трогать. На него можно только молиться». В Молодежном инженерном центе висит табличка «смотреть можно трогать нельзя откуда фраза», но не совсем понятно, какой Кате, Ване или Пете она адресована. Впрочем, на нее также не обратил внимание Максим Кандлин, выпускник кафедры МТ 13 — Технологии обработки материалов МГТУ им. Н.Э. Баумана, заместитель генерального директора в компании ШПИНДЕЛЬ-СЕРВИС, прочитавший 29 ноября 2023 года в Молодёжном инженерном центре МГТУ им. Н.Э. Баумана  открытую лекцию на тему «Что реальный бизнес может предложить Молодежному инженерному центру Бауманки?».

Но сначала были три наивных вопроса.

Вопрос: следующий год будет годом семьи. Что для вас семья?

Кандлин: для меня большая семья – это мой родительский дом, родители мои и моей супруги, и моя новая семья, которую я сам создал. В ней моя супруги и две мои дочки.

Вопрос: что для вас семья вуза, где вы учились и где вновь оказались?

Кандлин: для меня Бауманка – это всегда особое место. Это было особое место, когда я поступал. Это было особое место, когда я учился. И сейчас это особое место, куда я прихожу после учебы. Я очень рад, что у меня есть возможность здесь бывать и не просто так мимо проходить, а бывать с какой-то пусть не всегда супербольшой целью, но  все-таки важным делом: пообщаться со студентами, пообщаться с преподавателями, которые меня учили. Я чувствую причастность к этому месту.

Вопрос: что для вас наш новый Молодежный инженерный центр?

Кандлин: новый молодежный инженерный центр – я в нем вижу перспективу, которая, в первую очередь, помогает нашим будущим коллегам получить практические знания, закрепить их, пообщаться с людьми, которых знаю руководители инженерного центра, наладить с ними контакты.

А потом началась лекция словами:

Меня зовут Кандлин Максим, мне 34 года. У меня 11 лет опыта работы по специальности. На данный момент я работаю в компании Шпиндель-Сервис. Это сервисная организация, которая ремонтирует шпиндельные узлы для станков с ЧПУ. Зона моей ответственности в компании: с 2013 года по 2016 я занимался продажами, с 2016 по 2019 – маркетингом, с 2018 по 2021 – построением структуры. А с 2021 по текущее время – работа с кадрами. Это не значит, что я сейчас не занимаюсь продажами, маркетингом, построением структуры, но фокус моего внимания ранее был смещен. Чтобы понимать с какими цифрами мы работаем, важно также рассказать. Как и о том, какая у нас команда. В 2013 году, это был первый год работы компании, у нас было 11 миллионов продаж и 3 сотрудника. В 2016 году у нас было 60 миллионов продаж и 9 сотрудников. В 2023 году у нас 200 миллионов продаж и 25 сотрудников.

Текущая проблема – кадры и команда. Все ключевые процессы делают люди. Второстепенные можно автоматизировать. Какие вопросы с кадрами: кого искать, где искать, как адаптировать этого человека, как его развивать. Как с ним жить. Информации мало – она, безусловно есть, есть труды по управлению людьми, по кадрам, но для каждого конкретного предприятия, для каждого конкретного бизнеса, для каждой конкретной сферы нужен свой путь, потому что требования у всех разные.  А у небольших компаний ограничены ресурсы: ресурсы в виде людей, ресурсы в виде времени, ресурсы в виде денег. Те, кто ставит цели работы с кадрами, через пункты, про которые я говорил, проходят. И для понимания – 90 % тех соискателей, которые приходят, кого смотришь, они тебе не подходят. Это большое, большое сито. Это я рассказал про нас. Что у других? У всех всегда одни и те же вопросы: откуда вы берете специалистов?  А есть кто-нибудь на примете? А как учите? А сколько платите? А где найти нормальное агентство и нормального эйара, который поможет найти сотрудника?  Если честно, то на эти вопросы ответов нет.

Как мы решаем эти проблемы – это вузы, стажировки, обучение. У нас сейчас в команде 25 человек и за 10 лет мы подготовили чуть больше 20 стажеров. И это не 20 человек, которые с нами остались. Кто-то уходил работать к конкурентам. Кто-то уходил работать в другие сферы. Кто-то оставался, и мы формировали костяк нашей команды. Для кадровой работы нужна структура отбора, должны быт стажировки.  Должна быт программа обучения.   И должна быть классификация после программы обучения. Каждый из этих четырех пунктов требует определенного внимания, и определенной работы в этой сфере.

Как инженерный центр может помочь нам, и мы можем помочь другим? Это – аутсорс-обучение. Это точечная задача под конкретного клиента. Так как всем нужны программы обучения, а не у всех есть ресурсы, но все хотят помощи, то инженерный центр может выступать учебным центром под конкретную задачу. На чем можно остановиться? На всеми нами любимыми лабораторными работами, которые построены у нас в университете. Это классическая история, когда ты получаешь теоретическую базу, а потом закрепляешь её на практике, и защищаешь эту лабораторную работу у преподавателя или кураторы, который вел эту работу. По сути, процесс работы с инженерным центром будет заключаться в следующей: это запрос от компании, проработка того, что нужно, совместная проработка методик с перечнем лабораторных работ, разработка этих лабораторных работ и подготовка кадров внутри университета – то есть прием, обучение специалистов и синхронизация всей этой «истории». Слушатели могут быть как студенты, так и набранные кадры специалистов. Соответственно, есть пул компаний, к которым могут обращаться, это пул компаний, разрабатывающих лабораторные работы.

Приведу пример нашей компании, но его очень легко масштабировать на другие. Я приходу в цент и говорю, что мне нужен курс по проверке электродвигателя, потому что всем моим мастерам нужно уметь проверять электрические характеристики. И когда к нам приходят новые люди, мы этому учим всегда. Этот курс разрабатывается, и я отправляю своих новых мастеров, которых я набрал, в МИЦ, и они проходят этот курс. Сдают экзамен. Я не трачу свое время. Не трачу ресурсы своих мастеров. И знаю, что люди научились это делать! дальше мы разрабатываем вторую, третью, пятую, десятую методичку. И вот у вас в МИЦ есть такой работодатель Шпиндель-сервис, у которого есть набор специальных лабораторных работ, которые могут пройти студенты первого, второго, третьего, четвертого курсов. Получить сертификаты. И потом, когда они будут устраиваться к нам на работу, они будут говорить: мы прошли полный набор ваших лабораторных работ и мы уже не стерильные специалисты, а специалисты именно с тем опытом, который нужен компании. Представьте, что в этой «колонке» не только Шпиндель-сервис, а еще 15, 20, 30 компаний, которые набирают наших выпускников.  И у студентов будут другие зарплатные ожидания. Почему? Потому что у них другие компетенции. Самое важное из этой истории, что все только в плюсе: в плюсе и студент, и инженерный центр, и работодатель.

Вопрос: кто будет выдавать сертификат о прохождении обучения?

Кандлин: мы часто говорили про такие вещи и на всех встречах университетских часто звучит важное слово, которое называется РЕНОМЕ. Вот если бизнес доверяет инженерному центру, то его сертификат он принимает. А если бизнес не доверяет, то он ничего не будет стоить. Как появляется доверие? Это готовый результат – тебе пришел человек после обучения и ты видишь, что он действительно знает, его нужно немножко «причесать», доучить, но основные базисные вещи ему рассказали.  

Вопрос: бизнес-модель образования в данном случае показывает, что работодателю можно не обучать самостоятельно сотрудника, а заплатить молодежному центру. Как рассчитать денежный эквивалент ресурсов, включая деньги, на обучение одного сотрудника для выполнения лабораторной работы?

Кандлин: здесь ключевое слово КОММЕРЦИЯ. Компания сама вправе выбирать, сколько такая услуга стоит. Инженерный цент считает услугу по своим затратам. Если бы я был на месте инженерного центра, я бы шел двумя встречными путями – я бы рассчитал свои затраты на формирование этой методики, а потом смотрел, сколько работодатель хочет потратить. А это считается просто: когда вы начнете этим заниматься, то будете много времени тратить на разработку, потом у вас будут повышаться компетенции, но вы будете понимать, что человек, которые это будет делать, потратит на это много времени. И берете это за основу. А дальше вы накладываете на стоимость работы специалиста: например, если вы понимаете, что у вас есть разработанные все методические материалы, и сотрудник может их пройти у вас за месяц, а работодатель тратит на такое обучение полгода или год, подсчитайте, сколько стоит зарплата сотрудника. Вот она и вся экономика.

МЫСЛИ КАНДЛИНА

О работодателях.

Работодатели не уникальные птицы на рынке. Логично предположить, что если это нужно одним, то нужно и многим в этой сфере. И сразу возникает список компаний.

О проблеме.

Звучит всё замечательно. Но решение требует больших компетенций и больших знаний. В нашей компании программы обучения начали строиться с 2018 года. Мы до сих пор их не построили до конца.

О преподавателях

У вас под боком есть преподаватель. У вас под боком есть методисты. И вам просто нужно знать, к кому прийти и кого поставить приглашенным лектором. И помочь ему сформировать ему этот курс.

Об услуге

Задача какая? Вытянуть из работодателя то, что ему нужно, и он с большим удовольствием вам это отдаст, если вы ему предложите такую услугу. Просто вы совместно с ним поработаете в процессе беседы, в процессе зум-конференции, в чем угодно.

О мастере по ремонту

Мастер по ремонту – это наша основная ключевая единица, которая потом вырастает в любую единицу нашей компании: вырастает в руководителя проекта, в старшего мастера.

Студенты прислали такие версии о лекции:

Гончаров Михаил

На лекции Максим Кандлин поделился своей идеей образовательного проекта, который поможет подготовить специалистов для определенных компаний не через стажировку, а в рамках учебных программ университета. Эти программы включали бы ряд лабораторных работ по конкретным дисциплинам, которые будут контролировать преподаватели университета. Самое интересное в этой идее заключается в том, что Максим предлагает платить студентам за обучение, так как это станет дополнительной мотивацией для них, а для работодателей это будет возможностью инвестировать в будущих специалистов.

Эдуард Шаманов

Со стороны лектора прозвучало предложение по работе МИЦа на благо студентов и компаний. Целью данного сотрудничества является подготовка студентов к конкретным должностям в компании. С помощью этой программы планируется уменьшить расходы компании на обучение своих сотрудников, а также повысить уровень взаимодействия производств и учебных заведений. Предложение Максима Кандилина звучало очень перспективно, на что обратили внимание и присутствующие на мероприятии члены МИЦа. Я считаю, что над данным проектом нужно активно работать, так как он принесет пользу многим сторонам и добавит новую веху развития в российском образовании.

Новая веха в образовании страны – занятная фраза, особенно если вновь вспомнить комедию «Девушка без адреса», ставшую в далеком 1958 году вторым лидером рынка кино, хотя от Рязанова ждали повторения громкого успеха «Карнавальной ночи». Но с фильмом случилось много казусов, включая «мнение» руководства отраслью. Но я лично всегда разуюсь фильму, где изумительная Рина Зелёная — Елизавета Тимофеевна, как член художественного совета экспериментального ателье, бросает Кате Ивановой убийственную фразу: «Советская девушка должна смело носить то, что мы внедряем!».

15 октября в Клубе инженеров и предпринимателей МГТУ им. Н.Э. Баумана (КЛИП) проводит открытую лекцию на тему «Где инженер получит деньгами на прототип? В гостях у нас Сергей Коршунов, выпускник МВТУ им. Н.Э. Баумана и ныне советник ректората, и дамы, представляющие АНО «Премия Леденцова»: Людмила Евгеньевна Линдблад и Татьяна Станиславовна Пшава. Тема денег для инженера важна в любые времена, важно, чтобы общество признавало заслуги творцов. Старая и известная нобелевская премия каждый год в осенью высвечивает номинантов, среди которых подавляющее большинство – представители золотого миллиарда. Частые конфузы, и в этом году премию по медицине присудили американцы за мРНК-вакцину против COVID-19 (Pfizer и Moderna), снижают интерес к наградам. Марина Сорокина, историк науки, 1 октября 2018 в статье Больше не символ признания. В чем необъективность Нобелевской премии? напоминала всем: «Согласно регламенту Нобелевского фонда, право выдвижения кандидатов принадлежит только физическим лицам и является строго конфиденциальным, а внутренние дискуссии, сопровождающие отбор кандидатов на премию, сохраняются в тайне. Заседания не стенографируются и имена кандидатов, оставшихся без премии, не сообщаются». Людмила Линбланд, выступаю в Бауманке, напомнила всем не только об этой премии, она постаралась не только описать проблему признания трудов ученых, но и подробно остановилась на премии великого русского предпринимателя Христофора Семеновича Леденцова, которую сегодня возражают в России.

меня вштырила эта тема

Линбланд Людмила

Я родилась и выросла в Вологде, но о Леденцове узнала в Москве. Узнала, что есть улица Леденцова, но кто он такой не знала, не знала о нем ровным счетом ничего. И судьба этого человека, и масштаб его личности – насколько он образован, насколько глубоко духовным был человек, какими идеями он жил и что успел сделать за свою короткую жизнь, — меня это покорило. Говорю, и у меня мурашки по коже. Честно говоря, меня вштырила эта тема. Мне хочется и дальше погружаться во всю эту историю. Те люди, инженеры, которые получили помощь от общества Леденцова, — мы их знаем со школьной скамьи, с уроков по физике и химии, но ничего не знали об этом человеке. Но о Леденцове знаем около 10 %. Мы проводим большую работу, поднимаем архивные документы для того, чтобы составить списки и узнать имена тех ученых, которые получали поддержку. В прошлом году меня застал врасплох вопрос: а кто первым получил деньги от общества Леденцова? Мы сейчас не можем ответить на этот вопрос, но надеемся, что готовят наше мероприятия в архиве РАН, мы всё-таки до правды докопаемся.

Для себя мы поняли, что самое главное – у нас очень плохо освещается и популяризируется наука. Мы ничего не знаем о тех людях, что они делали, чем жили. Они еще безумно скромны и не умели себя коммерциализировать. Мы знаем о том, что у нас очень много научных премий. Но лауреаты известны только в узких кругах специалистов той или иной области науки.

Все знают о Нобелевской премии. Но у нас такой нет. И у нас с Татьяной Станиславовной родилась амбициозная задача сделать премию, посвященную людям науки, инженерам, разработчикам. Сделать так, чтобы о ней знали все. Это федеральный проект, он будет известен как минимум на всю Россию, а потом и всему миру.

Мы пришли в министерство промышленности и торговли, это был конец 2020 года, как раз объявляли год науки и технологий. Нас сказали: молодцы, поддерживаем вашу идею. Так наш проект начал свою жизнь в 2021 году. и вот идея у нас была, а денег у нас не было. И вот мы на собственные средства начали формулировать, а что же такое премия, и мы пошли по пути самого Леденцова, прочли его завещание.

В чем уникальность нашей премии? Это единственная премия, которая признает заслуги в сфере практического применения научных разработок в области науки и технологий. Мы в начале пути, не судите нас строго.

У нас уникальная медаль. Нобелевская – золотая и она имеет художественную ценность. У нас медаль была разработана нашими ювелирами, и она выполнена из чистого серебра, имеет художественную и ювелирную ценность. Весь бюджет 2021 года ушел на разработку этой медали, и мы сказали, что она должна выглядеть достойно. Каждая медаль имеет свой сертификат. У нас сейчас в разработке значок.

Вопрос: можно ли засчитывать медаль при поступлении в вузы?

Людмила: пока, к сожалению, нет. Но этот вопрос мы проработаем. Общество было создано московским университетом и техническим училищем, и с ним мы постараемся начать.   

Мы называли его замком

После Людмилы Сергей Коршунов аккуратно перевел стрелки на Императорское техническое училище в Москве:

У нас в Императорском техническом училище в начале ХХ века было построено замечательное здание, где сейчас деканаты МТ и ИБМ. Перестройка произошла в 1960 годы, тогда это здание принадлежало другой организации, и она решила здание нарастить. Нужны были квадратные метры. В 1992 году здание вернулось в МГТУ им. Н.Э. Баумана. Об этом здании скажу несколько слов, и здесь всплывет имя Христофора Семеновича Леденцова. В истории нашего вуза до сих пор остаются белые пятна. Мы не знали, кто автор, кто архитектор этого здания. Мы называли его замком. А оно строилось по образу и подобию фабрики ткацкой, бумагопрядильной. У нее действительно были такие же башенки с часами, потому что следили за своевременным приходом на работу. В середине башенка – это как пожарная каланча. Там был флюгер и дежурный, а в большой башенке был бак с водой для пожаротушения. На фабриках было обязательное требование – на какой высоте над кровлей должен был этот бак располагаться. Во многих публикациях архитектором здания называют знаменитого Кекушева Льва Николаевича. Он у нас преподавал в то время. Химический институт напротив первой проходной он построил и нарастил Слободской дворец третьим этажом, и аудитории с крыльями и большими кессонами, и потолками. Он построил здание общежития. В музее Щусева есть карточка, где о замке указано, что автор – Кекушев. Мне попалась книга, где есть упоминание о лаборатории технологии волокнистых веществ, так и называлось подразделение в училище. Так вот, книга написал в 1907 году Федоров Семен Андреевич. Он был директором нашего училища в те годы, когда строилось это здание. Книга оказалась в бумажном варианте в Петербурге в Российской национальной библиотеке. Летом нам книгу оцифровали и теперь она есть у нас. Меня эта книга поразила. Федоров наш выпускник. До того, как стал директором, был директором крупных трех фабрик, в том числе Большой ярославской мануфактуры. Написал книгу, когда стал гласным московской городской думы. Он тщательно описал, как развивались технологии, как возникла идея кафедры и кабинета. Он добывал прекрасное оборудование – уникальные станки с выставок. Уговаривал на Всемирной выставке в Париже, на выставке в Нижнем Новгороде тех, кто экспонировал современное оборудование, поставить его в училище. И многие это делали в форме меценатства. Но оборудование негде было ставить, а в конце 19 века училищу было сложно в финансовом отношении. Но весь бюджет «ушел» и денег на строительство не было. И здесь Мария Федоровна Морозова, мать Саввы Тимофеевича Морозова, супруга Тимофея Саввича, решила выделить сначала 100, потом еще 25 тысяч. Это большая сумма. И на эту сумму быстро возвели это здание. И частично оснастили. Мария Федоровна пожелала, чтобы на входе, где и сейчас центральный вход со второй Бауманской, висела мраморная табличка, что это Лаборатория технологии волокнистых веществ имени мануфактур-советника Тимофея Саввича Морозова. Когда бумаги отправили в министерство просвещения на утверждение, то это всё утвердили, обратились с благодарностью к Марии Федоровне, а вот Семен Андреевич написал, что надо бы повесить портрет самой Марии Федоровны, тем более, что она просила, чтобы портрет мужа висел в зале этого здания. И это было сделано. А его учителем был Дмитриев Федор Михайлович, которому тогда был установлен памятник в Раменском. Я считаю, что памятник Леденцову должен быть установлен в МГТУ им. Н.Э. Баумана. Он же в своем завещании завещал деньги в равных долях московскому университету и императорскому техническому училищу. И его фонд до революции многое успел сделать. А Семен Андреевич был председателем совета общества Леденцова. Первым лицом. Члены общества, почетный корреспонденты, их было 289 в январе 1917 года. Это были известные ученые, преподаватели университета и технического училища, были и другие ученые. Но были и представители промышленности.

Но вновь о книге Федорова. Сам Федоров был занят другими важными делами, но как он занимался строительством: песок для фундамента отбирался, песок на кладку, на штукатурку… три кирпичных завода участвовали в конкурсе, и был выбран кирпич на основе испытаний. Я теперь понимаю, почему это здание, и подобные, которые мы сейчас видим, бывшие фабрики, которые были в плачевном состоянии, после реставрации выглядят прекрасно. И мы теперь знаем, что основным архитектором был Василий Герасимович Залесский. Тоже наш преподаватель, архитектор. И еще был создан Торговый дом «Залесский и Чаплин», занимавшийся отоплением и вентиляцией.

складной карманный микротелефон

Андрей Кузьмичев уточник: Торговый дом «Залесский и Чаплин» открыл специальную контору – конструкторское бюро для создания проектов. И эта тема, речь идет о конторах, созданных инженерами, совершенно не разработана до нашего времени. Как и общество Леденцова. В Центральном историческом архиве Москвы хранятся уникальные документы о заявках инженеров: это. Например, аппарат для слепых Е.Е. Горина и лодка с новым принципом движения судов Г.А. Морозова (дело № 3);  карбюратор А.К. Тихомирова, аппарат для рассматривания снятых и для снимания новых изображений в трехцветной системе Зелле Г., трёхсхемная фотографическая камера Э. Козловского, мягкие крылья аэроплана В.Ф. Апарина,  складной карманный микротелефон О.Д. Дурново; два изобретения И.В. Мартынова —  маленькая клавишная пишущая машинка и аппарат для передачи рисунков по телефон.

часть денег возвращалась в общество

Линбланд Людмила уточнила: у общества Леденцова уникальна бизнес-модель. Практичная, нацеленная на зарабатывание денег. Выискивались те проекты, на которых потом можно было заработать. Всё было только на пророщенный процент! Капитал был неприкосновенен. Все деньги выдавались на возвратной основе – они были беспроцентные, они были бессрочные, но на возвратной основе. С момента, когда начиналась реализация проекта и приносилась прибыль, часть денег возвращалась в общество. За шесть лет работы общество на 30 % увеличило капитал! Вот что значит качественная экспертная оценка.

Из духовного завещания Христофора Семеновича Леденцова. Составлено 13 апреля 1905 года.

Весь остальной доход с жертвуемого мною неприкосновенного капитала поступает в учреждаемое при Императорском Московском Университете и Императорском Московском Техническом училище Общество содействия успехам опытных наук и их практических применений на следующих обязательных для Общества условиях:
а) Содействие задачам Общества, выраженное в его уставе, распространяется на всех лиц, независимо от их пола, звания, ученой степени и национальности и выражается преимущественно в пособиях тем открытиям и изобретениям, которые при наименьшей затрате капитала могли бы принести возможно большую пользу для большинства населения, при чем эти пособия должны содействовать осуществлению и проведению в жизнь упомянутых открытий и изобретений, а не следовать за ними в виде премий, субсидий, медалей и тому подобного;
б) Все расходы производятся из процентов с неприкосновенного капитала, причем Совет Общества по смете, ежегодно утверждаемой совместно с Советом Университета и Учебным Комитетом Технического Училища, расходует не более десяти процентов дохода на канцелярские и почтовые расходы, на публикации не менее двух раз в год в наиболее распространенных русских и иностранных изданиях, на наем помещений, на отопление, освещение и прислугу;
в) Все остальные девяносто процентов дохода с неприкосновенного капитала поступают на расходы, согласно Устава Общества, включая в то число расходы по производству опытов, работ, проверок, приобретений необходимых материалов, расходы на командировки и вообще на все затраты, признаваемые Советом Общества необходимыми для содействия целям и задачам последнего.

Мало кто знает, что в октябре 1911 года Общество им. Х. С. Леденцова выкупило у Санкт-Петербургского страхового общества владение по московскому адресу: ул. Садовая – Земляной Вал, д. 47 (на углу ул. Земляной Вал и Верхнего Сыромятинского пер.), просторный двухэтажный каменный особняк. Здание почти целиком заняла библиотека общества, для неё была проведена перепланировка, созданы два больших и светлых читальных зала, книгохранилище и комнаты для обработки литературы. Было закуплено специальное оборудование, которое, кроме библиотечных шкафов и столов, включало комплекты чертёжных досок и принадлежностей для черчения – необходимый атрибут изобретательской работы, — пишет Александр Леонидович Посадсков, доктор исторических наук, заведующий лабораторией книговедения ГПНТБ СО РАН в статье Государственная научно-техническая и экономическая библиотека Научно-технического отдела Высшего Совета народного хозяйства РСФСР: создание и начало деятельности (1918–1919 гг.), опубликованной в журнале Научные и технические библиотеки. 2023;(2):13-36. https://doi.org/10.33186/1027-3689-2023-2-13-36

О атрибутах изобретательской работы в СМИ почти не говорят. Только о том, что в зоре СВО появляются разработки новых Кулибиных. А об этом стоит не только напоминать обществу. Руководству нашей великой страны важно напомнить слова императора Николая Первого: «Одни военные науки занимали меня страстно, в них одних я находил утешение и приятное занятие». А еще он часто повторял — «Мы инженеры». Наверняка их слышала дочерь прусского короля Фридриха Вильгельма II, принцессе Шарлотте Каролине Фредерике Луизе, в православии Александре Фёдоровна. Именно она попросила сына создать новое учебное заведение для инженеров – ныне МГТУ им. Н.Э. Баумана.

Поговорка два сапога – пара, не всегда верна. Возьмем, к примеру нужный в любую зиму тулуп. И ведь правильна поговорка, что зимой всяк рад тулупу до пят. Конечно, крайне полезная вещь, особенно в лютый мороз. И главное в нем – простора – ведь мех у него находится внутри, зато у шуб снаружи. Словом, тулуп – это универсальная и дешевая одежда. Ей надо только иногда давать дышать, зато можно мыть, а вы попробуйте сделать это с шубой. Но с другим тулупом у фигуристов всё проще – это один из самых простых прыжков в фигурном катании. Но тройной тулуп сделать тяжеловато, а идеальный четверной тулуп выполнил в далеком 1991 году на чемпионате Европы 1991 года 17-летний Алексей Урманов.

Молодежь такого возраста в последние десятилетия заманивают словом, стартап, обещая если не золотые горы, то достойное существование.  И в текущем году школьников и студентов, правда, меньше чем ранее, приглашали к участию в различных форумах.

Битва за молодежь начинается с мая. В Москве прошла XI Технологическая конференция (24 — 25 мая) STARTUP VILLAGE 2023  — «Это уникальная площадка, на которой основатели стартапов встречаются с менторами и инвесторами, крупными корпорациями, учеными, футурологами и представителями власти для обсуждения технологических трендов, идей и формирования нового поколения российских предпринимателей». На конференции Сколково показывало в основном свои проекты. В Санкт-Петербурге скромнее прошел START-UP СПбГУ — 2023, организованный Эндаумент-фондам «Развитие СПбГУ» Санкт-Петербургского государственного университета. Кстати, грантовым фондом предусмотрены специальные целевые гранты на коммерциализацию проектов в размере 1 500 000 рублей и 1 000 000 рублей для двух МИПов, созданных совместно с СПбГУ на базе стартап-проектов победителей конкурса.

Смущает проект СТАРТАП-ЧЕМПИОНАТ №1, где в официальном документе Политика в отношении обработки персональных данных для участия в онлайн-конкурсе “Всероссийский Стартап Чемпионат No1» в первом параграфе указан оператор проекта  ИП Пузырёв Михаил Михайлович, который по этому документу собирал «следующие персональные данные» (их список на двух страницах внушает уважение к оператору).

Но на самом деле главной силой, и многолетней, следует называть Фонд содействия инновациям. 16.11.2023  в Российской газете вышла статья В конкурсе «Студенческий стартап» оказалось полторы тысячи победителей, где Мария Набиркина подводит итоги работы за год: «Каждый из полутора тысяч студентов-участников конкурса «Студенческий стартап» федерального проекта «Платформа университетского технологического предпринимательства» получит в 2023 году грант в миллион рублей на реализацию своего бизнес-проект».

Наверняка среди победителей есть студенты МГТУ им. Н.Э. Баумана. Но они проявились и в других конкурсах. В ноябре многие проекты летели к финалу Всероссийский фестиваль университетских технологических проектов HSE Fest 2023. Ксения Боброва на портале вуза в публикации Сразу четыре проекта, реализованных при участии студентов Бауманского университета, вышли в четвертьфинал Всероссийского фестиваля университетских технологических проектов HSE Fest 2023 подробно представила четыре проекта МГТУ им. Н.Э. Баумана, дошедших до четверть финала: сервис для аналитики и мониторинга медиапространства FatData, цифровая система для предотвращения апноэ сна «SoftSleep», система урологического скрининга UroFlow, инновационная технология «Чистое тепло». Но увы, в финале их не было. Лучшим университетским стартапом HSE FEST 2023 стал инновационный медицинский брасле радостно сообщало: «29 ноября 2023 года прошли очные полуфинал и финал пятого юбилейного Всероссийского фестиваля университетских технологических проектов HSE FEST, организованный Высшей школой экономики в Санкт-Петербурге при поддержке ПАО «Ростелеком». Победителем HSE FEST 2023 года стал проект «Ньюмен» – инновационный браслет, который позволяет предотвратить кровотечение из лучевой артерии после проведения операций на сердце. Члены жюри оценили простоту технологии, проработанность бизнес-модели и рыночный потенциал проекта, а также личную вовлеченность в проект создателя устройства – практикующего кардиохирурга. Правда, 10 февраля в 07:02 в публикации Оживить идею, чтобы сделать мир лучше: инновационные разработки молодых московских ученых уже сообщалось: «30-летний Дмитрий Огнерубов, эндоваскулярный хирург, руководитель компании «Ньюмен Технологии» получил премию «Новатор Москвы — 2022» за разработку браслета для остановки кровотечений после внутрисосудистых операций». Кстати, в словарях сообщается, что newman – это мужчина, готовый выполнять так называемую «женскую» работу (уход за детьми, уборка, приготовление пищи и т. д.)

В первую субботу зимы в финале молодежного чемпионата «Технолидеры Москвы» определись 8 команд, ставших победителями среди школьников и студентов в возрасте от 13 до 18 лет. 8 декабря в 10:01 в публикации Робот-ассистент и водородная электростанция: какие проекты представили школьники и студенты на чемпионате «Технолидеры Москвы» сообщалось, что на чемпионат было подано 198 заявок те только из Москвы и Московской области; среди участников были представители Санкт-Петербурга, Казани, Сыктывкара, Йошкар-Олы, Чебоксар, Владикавказа, Саранска, Самары и других городов. Среди победителей сборная команда столичных студентов МГТУ имени Н.Э. Баумана, МФТИ и НИУ МЭИ с водородной электростанцией. А проект бауманских студентов Максима Маковецкого и Дмитрия Луконина, представивших инновационное производство электрогитар, так же стал победителем.

Действительно, путь водородная электризация дает ток всем потребителям, и даже тем, кто производит электрогитары, и тем, кто на них играет. И даже тем, кто использует микрофоны в залах, где сидит не только молодежь от 13 до 18 лет, но и постарше. И всем, не только лихим стартаперам, стоит помнить, что сказал Иван Васильевич Бунша об этом предмете: Опыты с электричеством, дорогой товарищ, нужно ставить на работе, а дома электрическую энергию следует использовать в исключительно мирных, домашних целях.

29 ноября 2023 года Молодёжный инженерный центр МГТУ им. Н.Э. Баумана  и Клуб инженеров и предпринимателей МГТУ им. Н.Э. Баумана проведут открытую лекцию на тему «Что реальный бизнес может предложить Молодежному инженерному центру Бауманки?». С 18.30 Максим Кандлин, выпускник кафедры МТ 13 — Технологии обработки материалов МГТУ им. Н.Э. Баумана,

заместитель генерального директора в компании ШПИНДЕЛЬ-СЕРВИС, расскажет

не только о проблемах и решениях в современном бизнеса, он особо остановится на вопросах взаимодействия бизнеса с МГТУ им. Н.Э. Баумана, предложит конкретные совместные проекты, позволяющие усиливать позиции вуза и компаний реального  сектора.

Участие возможно для всех, но удаленно — подключение на встречу осуществляется по ссылке https://webinar4.bmstu.ru/b/der-xp3-afu

В сети о Максиме Кандлине

О компании

ШПИНДЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ – ЭТО ДОСТАТОЧНО МАРЖИНАЛЬНЫЙ БИЗНЕС

Видео

Инженер – новый тренд. Как в 23 открыть бизнес и работать по специальности. Лекция Максима Кандлина